Как оказалось, человеческое тело не приспособлено к такому страшному испытанию. Оно не умело хранить и перерабатывать так много энергии. Но и высвободить ее было не в состоянии — могущества стало слишком много! И стоит его добавить еще хоть каплю…
— Что? — прошептал Марсо, когда лер Альварис жутковато побледнел. — Силы много не бывает, да? Этого ты не учел?
Глава Ковена сглотнул и с новым пониманием уставился на сотворенную им защитную сеть: мощную, широкую, готовую закрыть Перводерево от любой напасти. Даже от мощного взрыва, способного разнести на клочки половину Занда.
— Ты решил, что, получив силу бога, можешь сравниться с ним? — снова прошептал Марсо. — Но Сердце — это и есть наш бог. В нем — наши силы, радость и горе, колебания, сомнения, счастье и беды, ненависть и любовь… Оно — это все. А все не может быть измерено человеческими мерками. И не может существовать там, где для него нет свободы… разве ты не знал об этом? Не знал, что нельзя стать богом, оставаясь по-прежнему человеком? Не понял, почему я когда-то остался без тела?
Архимаг вздрогнул.
— Да, — горько улыбнулся призрак. — Когда-то я совершил ту же ошибку, что и ты сейчас.
— Но ты же не добрался!
— Кто тебе сказал?
— Ты… — Лер Альварис резко осекся, а потом встретил полный понимания взгляд Кера и тихо взвыл: — Проклятие! Ты меня обманул!
— Я забыл, — качнул головой Марсо. — Сердце забрало мою память с того момента, как я ступил на его границу. Вместе с мыслями о смерти. С ответами и воспоминаниями о том, за что мне отмерено такое наказание.
— Марсо!!!
— Ты прав: я действительно был здесь, — прошептал дух. — Действительно добрался до Перводерева. Стоял перед ним, как дурак, и точно так же просил для себя всякую чепуху. А ты… боюсь, ты даже сейчас не способен стать Сердцем Зандокара. Но, согласись, за подобное знание стоит умереть. Ты же ученый? Исследователь? Чувствуешь величие момента?
Лер Альварис с суеверным ужасом уставился на Айру. Живую, невредимую, легко выносящую ту жуткую мощь, что бурлила внутри Перводерева и самый краешек которой он успел перехватить.
Она отдала ему сравнительно немного — даже не половину того, чем владела, а треть… или даже меньше. А остальное все еще клокотало внутри. Все еще жило. Раскручивалось могучими потоками, образуя гигантскую лиловую воронку.
— Но как выдерживает она?!
— Как умеет, — еще тише прошептал Марсо. — Ведь ее питает не только Перводерево.
Архимаг вдруг увидел безжизненное лицо Викрана, его истончившуюся ауру и внезапно все понял:
— Ты?!
Дер Соллен слабо улыбнулся.
— Что ты сделал?!
— Отдал ей свою силу, — неслышно уронил боевой маг. — И стойкость. Ты же знаешь: инициация — как маятник. Через нее можно взять все, что захочешь, а можно и наоборот — отдать то, что считаешь нужным.
Директор наконец-то осознал ту единственную причину, по которой ученик все еще не вмешивался, не боролся и даже не пытался противостоять. Увидел его погасшую ауру, на мгновение прислушался к резерву и глухо застонал:
— Ты сжег свой дар дотла! Ты больше не сможешь призвать Озарение!
Викран дер Соллен улыбнулся чуть шире:
— Я не жалею.
— Сумасшедший… зачем?! — взвыл архимаг. — Что в ней такого, что ты готов умереть?!
— Все, — тихо прошептал мастер Викран, обернувшись к Айре и долгим взглядом посмотрев на ее неимоверно бледное лицо. — Она — это все. Целая жизнь. И смерть. Воля. Свобода. Боль и счастье… Но ты не поймешь. Это — только моя боль и мое счастье. Моя жизнь и смерть. В любой день. В любой год. Отныне и навсегда… просто я слишком поздно это понял.
Лер Альварис пораженно застыл, увидев что-то странное в глазах бывшего ученика. Что-то невозможное, немыслимое, чего вообще не должно было быть.
— Так не бывает! — простонал он, неумолимо распадаясь на части. — Ты не мог во второй раз…
— Ты прав. — Викран дер Соллен даже не обернулся — неотрывно смотрел на неподвижно застывшую девушку, настойчиво выискивая в ее глазах признаки понимания. Хоть один знак, что был услышан. Хотя бы легкую улыбку, неуловимое движение бровей, даже маленькую слезинку… ничего. Айра видела перед собой только пустоту. Слышала что-то другое. Не чувствовала ничего, что пережила когда-то человеком, и ничем не показывала, что все еще помнит.
Он не обернулся даже тогда, когда за спиной послышался стремительно нарастающий гул. Когда поляну залило сиреневое сияние, а полупрозрачную фигуру архимага внезапно изломало и скрутило судорогой, после чего он беззвучно закричал, разлетевшись миллионами крохотных искорок. Следом послышался долгий, протяжный свист, сменившийся обреченным стоном, а потом до Перводерева донесся звук взрыва, окончившегося гулким ударом о вовремя поставленный магический щит.
— Вот так, — перевел за его спиной дух Марсо. — Видать, я и в прошлой жизни был ничего, раз даже после смерти смог удержать эту гадость на своем щите. Одно хорошо: теперь я, по крайней мере, знаю, почему тогда меня испарило на месте. И могу оценить по достоинству это некрасивое зрелище. Викран, ты живой?
— Нет, — бесстрастно отозвался боевой маг.
— Ага… значит, не задело. Все же я мог не рассчитать. Или сил бы не хватило. Кажется, Айра слегка меня переоценила, не находишь?
Викран дер Соллен не ответил, но Марсо и не ждал от него подтверждения: убедившись, что от директора Академии высокого искусства ничего не осталось, он окинул опустевшую поляну придирчивым взглядом, проследил, как растворяются в воздухе последние сиреневые искорки, и облегченно вздохнул:
— Хвала Всевышнему, управились… Викран, не стой столбом, тебе еще рано умирать. Айра, девочка моя, очнись: у меня есть к тебе еще одна крохотная просьба!
Она вздрогнула всем телом, будто услышав, впервые закрыла глаза и, выскользнув из неохотно разжавшихся лиан, медленно сползла на мягкий мох.
ГЛАВА 21
— Быстрее! — прошептал Грэй Асграйв, тенью прокрадываясь к оранжерее. — До отбоя всего полчаса. И чуть меньше до того, как включится сигнальная сеть! Кто-нибудь хочет поджариться?
Вэйр, проползая под стеной, благоразумно смолчал, а пробирающийся за ним Войтек зябко передернул плечами.
— Может, не надо так рисковать? — робко подал голос кто-то за спиной.
Грэй Асграйв презрительно фыркнул.
— Можешь топать обратно, Олеро. А я собираюсь узнать, что же от нас прячут, раз потребовалось строить эту дурацкую стену. Да еще игольником ее засаживать, лишь бы мы не видели, что там творится.
— Тебя могут исключить.
— Ничего, — усмехнулся Асграйв, упорно двигаясь вперед. — Если мы поторопимся, никто не узнает.
