Не став спешит, она слегка приподнялась. Ничего… даже малейшего намёка на то, что с ней могло быть что-то не так. Никакой боли или усталости, но кое-что всё-таки заставило обратить на себя внимание.
– Вы меня привязали.
– Это было необходимо.
– Что со мной случилось? – обернулась к священнику, что всё это время был в каком-то ступоре.
– Только не пойми меня неправильно, – попытался он не обращать внимания на её пустой взгляд – не то чтобы я тебя боялся. Вернее тебя, я как раз и не боюсь, а вот то, чем ты могла стать – вполне.
– Ещё раз и с самого начала, – потребовала, не меняясь ни в лице, ни в голосе.
– Четыре дня назад, когда Михаэль напоил тебя своей кровью, было решено применить некие меры безопасности, потому что мы не знали, как всё может обернуться.
*-*-*
– Я доверил вам Марию, – схватив священника за ворот железной хваткой, Михаэль с грохотом вжал того в стену – а вместо того, чтобы позаботится о ней, решили расправиться?!
– Нет! Ты не видишь! – истерично кричал Филипп. – Ты не видишь того, что открылось мне! Она уже мертва! Мария давно сгнила! И теперь служит вратами для всей той скверны, что теплится в её проклятом теле!
– Да прейди же ты же в себя! Мария жива и здорова! Она не проклята и необращённая!
– Нет! Это не так! Ты не видишь, не видишь, так как я!
– Успокойся! – процедил сквозь зубы, готовый в любой момент разорвать его на части.
– Оставь меня, дьявольское отродье! Именем Господа!
– Ну что за идиот.
Сдерживая себя, демон ещё раз тряхнул Филиппа, понимая по какой именно причине священник сам не свой и по какой, в этот момент, на него невозможно оказать демонического воздействия. Отстранившись, Михаэль подобрал крест и бутыль со святой водой. Затем подошел к постели и брызнул ей в лицо Марии.
– Видите? Если помните что было во время обряда, то должны понимать – она человек. Смотрите дальше, – уложил на лоб распятие. – Но, если вам мало, то этого будет в самый раз, – и, вытащив из-за пояса нож, порезал ей палец. – Можете быть уверены, так как у меня, он не затянется.
Не в состоянии отвести от неё перепуганных глаз, Филипп беспомощно сполз по стене. Тряся головой, он всё ещё никак не мог смириться с тем, что Мария остаётся человеком. Недосып, крики и кошмары слишком глубоко проникли в его рассудок, чтобы от них так просто можно было избавиться.
– Идите спать, – твёрдо, но спокойно приказал Михаэль, наблюдая за постепенно сходящим с ума священником, – а я останусь с ней. Вы слишком устали, нужно отдохнуть. К тому же, в том, что случилось – нет вашей вины. Когда-нибудь вы это поймёте, а сейчас идите.
– Я же… Я же был абсолютно уверен. Уверен, что она больше не человек. Прости.… Прости меня.… Я не знаю, не знаю почему, но Мария… Я не хотел… – человек – он только что чуть не убил живого человека. Оказавшись в плену собственных слабостей, он стоял на самом пороге согрешения.
*-*-*
– Я привязал тебя уже после того, как Михаэль сказал, что всё закончилось, и ты скоро придёшь в себя, это было простой предосторожностью, всё же – попытался усмехнуться священник, – я всего лишь человек и, как ни крути, боюсь за свою жизнь.
– Развяжите.
– Ах да, прости. Одну минуту.
– Мне нужна моя одежда, – перевела на него безразличный взгляд со своих перевязанных рук.
– Конечно, Михаэль уже давно приготовил всё что необходимо. И одежду, и завтрак и горячую воду, так что не волнуйся
– Где он?
– В конюшне.
– Сейчас мне необходимо переодеться, поэтому…
– Конечно-конечно, уже выхожу.
– Почему вы допустили то, что он со мной сделал? Почему не убили меня после этого? – взглянув на спину поспешно выходящего мужчины, она ощутила немыслимую слабость с горькой примесью отчаяния.
– Я хотел, но…
– Он не дал вам этого сделать. Верно?
– И не зря.
– Думаете?
Но тот ничего не ответил, попытавшись улыбнуться, Филипп чуть помедлил, по всей видимости хотя что-то сказать, но не найдя нужных слов, неуверенно кивнул, оставив её в холодном одиночестве. Опустившись на колени, Мария попыталась сдержать слёзы, но поняла, что это совершенно ни к чему. Как нестранно, но она не могла заплакать даже, так сильно этого желая…
Искупавшись и приведя себя в порядок, девушка направилась во двор. Стоя к ней спиной, Михаэль неспешно управлялся у лошадей.
– Зачем? – отчаянно впилась взглядом в мужской профиль.
– Это был единственный способ.
– Единственный способ чего? Превратить меня в чудовище?!
– Спасти жизнь, – повернулся к ней.
– Такой ценой?! Таким риском?! – говорила Мария, чуть ли не срываясь на крик.
– И это говорит о риске та, которая решила преступить к экзорцизму несмотря на все предостережения?
– Ненавижу! – изо всех сил ударила того по лицу. – Вот значит в чем причина! Из-за этого ты со мной так поступил? – не останавливаясь, награждала демона пощёчиной за пощёчиной. – Я вполне могла обратиться в тварь из Шартра! Такой ты хотел меня видеть? Чудовищем лишенным всего человеческого? Обезображенным монстром?
Мария была в ярости, в таком нечеловеческом гневе, что уже не могла себя сдерживать. Бескрайняя злость разрывала её на части. Хотелось кричать, вопить, рвать волосы на голове! Этот проклятый демон практически обратил её в химеру! Практически лишил её возможности быть человеком! Не в состоянии успокоиться, она продолжала бить его по лицу до тех пор, пока не почувствовала как сильно устали её руки. Как они дрожат от боли и растекающемуся по ладоням жгучему огню. Но то спокойное равнодушие, с которым Михаэль принимал её «благодарный гнев», разжигало в ней ещё большую ярость, совершенно не позволяя остановиться.
– Чего же ты хотел этим добиться?! Поверить не могу, что ты столь эгоистичен, что просто так не смог меня отпустить! Столь жаден, что не смог лишиться своего вознаграждения!
– Неужели ты решила, что твоя жизнь не стоила подобного риска?
– Да что ты понимаешь? – процедила, ухватившись за его ворот непослушными пальцами. – Как ты можешь понять, каково это, жить, не зная, кто ты теперь? Ты, пропитанное самолюбием чудовище, неспособное любить, сострадать, жалеть, верить, – чуть толкнувшись, она выпустила его рубашку, ощущая отвращение от каждого прикосновения. – Всё, чего ты касаешься, превращается в прах! И теперь уже я, также как и всё остальное, стала этим прахом! Ты не видишь этого и неспособен увидеть того, насколько я сломлена! И это ты меня сломал! Уж лучше бы ты позволил Филиппу прикончить ме…
Не успела Мария проговорить последнее слово, как её голова метнулась в сторону. Словно в медленно плывущем времени, волосы резко взвились вверх, не позволяя ничего увидеть перед собой. Их воздушная пелена упала ей на глаза, скользнула по лицу, медленно возвращаясь на прежнее место, словно послушный пёс, присевший у ног хозяина.
