– Здесь нас никто не услышит, да и веселее так, – ответила девушка.
– Как скажете…
– Так почему?
– Я и сам не знаю. Моя мать очень настаивала на том, что я должен укрыться от чего-то, но так до сих пор и не объяснила от чего. Поэтому я так жду, когда же она наконец приедет и всё мне расскажет.
– Наверное, опасность очень серьёзная, раз уж пришлось прибегнуть к такому плану бегства, – предположила Ренэйт.
– Может быть… А вы? Что вы делаете здесь так долго?
– Отец считает, что моей жизни что-то угрожает, – она закатила глаза. – А как по мне, так это его разыгравшаяся фантазия. Я так устала от жизни взаперти…
– Могу себе представить, – отозвался Уильям. – Мне и четырёх дней хватило, чтобы понять, что эта жизнь не по мне.
– А у вас есть невеста? – неожиданно сменила тему собеседница.
– Что? – он на секунду задумался. – Нет. А почему вы спрашиваете?
– Да так, – заулыбалась девушка. – Стало интересно, кто кроме матушки ждёт вас на воле.
– У меня есть сестра, – тихо ответил Уильям. – Но она вряд ли меня ждёт.
– Дайте угадаю, – весело отозвалась Ренэйт, – она ещё слишком мала, чтобы ждать своего старшего брата?
– Нет, ей шестнадцать, – не оборачиваясь продолжил он, не видя как девушка непонимающе подняла брови. – Я недавно узнал о ней. А она обо мне ещё не знает.
– Зато какая радость будет, когда она узнает, – чуть помедлив, снова улыбнулась монахиня. – Хотя, я не совсем понимаю, как такое могло произойти, но это ведь хорошо – найти своих родных.
– Может быть, – юноша почувствовал, что разговор зашёл уже слишком далеко за пределы официального. Одёрнув себя, чтобы не сказать лишнего, не выплеснуть накопившихся чувств на случайную знакомую, он замолчал.
Некоторое время вокруг царила тишина, только ветер слегка шумел в ушах. Наконец Ренэйт не выдержала и заговорила снова.
– А меня ждёт жених. Поэтому скоро я, возможно, покину монастырь.
– Я вам почти завидую, – сухо усмехнулся юноша. – Надеюсь, и мне здесь не придётся провести много времени.
– Именно здесь всего два дня, – напомнила девушка. – Я вам желаю поскорее избавиться от грозящей вам опасности и вернуться домой, – радостно ободрила она гостя.
– Здесь закончил, – всё так же безэмоционально ответил тот, поворачиваясь. – Где ещё нужно чинить?
– Сегодня больше не нужно, – улыбнулась монахиня. – Посмотрите, небо затягивают тучи, и ветер поднимается. Необходимо спуститься вниз, пока здесь не стало опасно.
Уильям облегчённо вздохнул и вскарабкался по шершавой черепице к лестнице. Отвязав себя от колокола, он двинулся за спутницей, обещавшей показать, где сегодня на ночь разместят послушников. Настроение его почему-то совсем испортилось, говорить больше ни о чём не хотелось, а новая знакомая, как назло, всё продолжала что-то рассказывать и расспрашивать. Благо, в основном это была житейская чепуха и о ней не приходилось особо задумываться.
Юноша снова ощутил, как сильно он устал от постоянного ожидания и неизвестности. Хотя и не мог признать этого в полной мере, он ужасно скучал по Мари. И пусть почти все мысли о сестре Уильям себе старательно запрещал, он всё же очень спешил поскорее объясниться с ней. Шансов жениться уже не осталось, но появление её в ночных кошмарах постоянно напоминало – несмотря ни на что, нужно попросить у девушки прощения. Ведь её чувства были действительно обмануты и преданы… А были ли чувства? Виконт тихо вздохнул. Откуда он мог знать, что на самом деле чувствовала Мари? Вспыхнул ли в её душе такой же огонь, как у него самого? Огонь, который, как ни пытался погасить его Уильям, только распалялся с новой силой, выжигая сердце мучительной безысходностью. А может она уже и думать забыла о своём переменчивом ухажёре? Ведь именно так он должен был смотреться в её глазах. Вернуться бы снова в тот день, на ту тенистую цветочную аллею. Он бы рассказал правду сразу… Рассказал правду о своих чувствах и о том, почему их быть не должно.
«Ненавижу», – раздался эхом в памяти голос Мари. Уильям вздрогнул. Сегодняшний сон всё никак не забывался. Что если она действительно ненавидит?
– Сам виноват, – вздохнул юноша, прикрывая глаза.
– Что? – обернулась на него спутница. – Вы что-то сказали?
– Нет, – опомнился тот. – Вам показалось.
– Так о чём это я говорила? – улыбнулась она в ответ. – Ах да, сегодня, наверное, все работы снаружи отменят, явно собирается сильный дождь. Так что после обеда можно будет заняться небольшим ремонтом внутри.
Уильям снова погрузился в свои раздумья, почти не слушая щебетания Ренэйт.
Хорошо было бы, если мать Мари по какой-то причине солгала… Неожиданная мысль заставила парня немного взбодриться, будто обрести какую-то надежду, но надежда эта тут же рухнула. Зачем? Зачем женщине выдумывать такие небылицы? Да ещё Северин… Кто его дёрнул порекомендовать Мари, как хорошего врача? Спорить Уильям не стал бы, девушка и ему спасла жизнь, но зачем старик поступил так? Это действительно походило на предательство. Не мог ведь он знать правду о Мари. По крайней мере, ту правду, которую предложила её мать. А знал бы – наверняка сказал. Что ему таить? В конце концов, он был для графа Алоиса хорошим другом, а виконту почти что дядей. И после смерти отца, Северин практически заменил его Уильяму, пусть и совсем немного времени прошло с тех пор. И хотя юноша вёл себя с советником не очень уважительно и часто довольно холодно, всё же в глубине души он любил старика и безоговорочно верил ему до этого случая в Волдрене.
Как бы то ни было, вопросов не становилось меньше, и он в очередной раз постарался отодвинуть их на второй план, приложив все усилия, чтобы снова начать слушать свою не в меру болтливую сопровождающую, приведшую его наконец к монастырскому подвалу, где и требовался «небольшой» ремонт.
Полуобвалившиеся от старости стены подземных гротов – картина серого подземелья навевала мрачный могильный холод, пробегающий по коже мерзкими мурашками. Факелы с трудом освещали широкие пыльные коридоры. Тяжёлая работа началась, когда собрались все приехавшие в обитель братья, и длилась до самой ночи.
Расходясь после позднего ужина, усталые монахи, постанывая, сетовали на то, что им никак не закончить работу за отведённые дни, но сёстры, ожидавшие их до победного конца, подбадривали гостей как могли, пока те наконец не остыли и, с улыбками пожелав друг другу добрых снов, разошлись по комнатам. Всем гостям отвели просторное помещение, где обычно проходили богословские занятия, столы сдвинули к стене и постелили монахам прямо на полу.
– Тяжёлый был денёк, – зевнул один из них, укладываясь поудобнее на жестком соломенном матрасе. – Но я всё же рад, что удалось попасть сюда.
– Ты был прав, – отозвался другой, – отец Бенедикт ничего не делает без причины, он просто провидец.
