– Ваше величество, – вновь заговорил Лотар, подняв глаза, – я не могу осуждать ваши решения, хочу лишь предупредить о своих подозрениях.
– Подозрениях? – снова переспросил Вильгельм.
– Да. Я был отправлен для слежения за советником, но прекрасно знаю, что маркиз искал именно вас. И есть вероятность, что ваше появление в замке на балу будет ожидаемым для него.
– С чего ты это взял?
– Заявление о помолвке маркиза появилось слишком неожиданно, да ещё и накануне коронации герцога. Если маркиз знает, чем привлечь ваше внимание, возможно, он специально делает это. Да и маскарад – слишком удобный для вас повод явиться прямо во дворец. Но это может оказаться лишь моими беспочвенными догадками.
– Я учту это, – задумчиво произнёс Вильгельм. – Благодарю.
– Даже это на тебя не действует? – взорвался Анкэль. – Очнись наконец! Ты эгоист!
– Я не волнуюсь, ведь ты можешь мыслить здраво, – он неожиданно доброжелательно усмехнулся, едва смиряя желание также повысить голос и напомнить о своём положении. – И ты не допустишь моей ошибки.
– Я считаю весь план ошибочным, – буркнул Анкэль, понимая впрочем, что спорить бесполезно.
– Ты когда-нибудь любил? – вдруг с грустью спросил у брата Удо. – По-настоящему.
Анкэль взглянул на него удивлённо, но тут же с усмешкой помотал головой.
– Мы с вами смотрим на вещи совсем с разных сторон, – произнёс он наконец. – Наверное, нам не понять…
– А за нашу обитель стал бы сражаться? – перебил его Удо ещё серьёзнее. – До конца. Даже если бы надежды не было.
Анкэль смотрел на него в изумлённом оцепенении, в голубых глазах монаха вспыхнули гневные искры.
– Я понял, – произнёс он, спустя несколько мгновений. – Больше не стану говорить об этом. Хотя и считаю такой ход мыслей неверным.
– Спасибо, – улыбнулся Вильгельм, – что помогаешь нам – неверным.
– Брат Эмерик останется здесь вместе с Лотаром, – с едва заметной грустью произнёс Анкэль. – Они закроются изнутри и постараются заменить тебя. Голос Эмерика чуть походит на твой.
– Сейчас все спят, – задумчиво ответил Вильгельм. – А если придёт Северин, то тут же заметит подмену. Но всё же какое-то время у нас будет. Нужно найти кого-то, чтобы и вас подстраховать.
– По ночам только ты один не спишь, – усмехнулся Анкэль. – А брат Удо, предположим, очень утомился от дневных дел. Советник застал меня в келье во время сборов, но ничего не заподозрил, видно решив, что я собираюсь ко сну. Я обещал быть всю ночь с тобой. Он понимает, что ты не захочешь видеть его сейчас.
– Ладно. Нужно идти, – слегка неуверенно произнёс правитель. – Времени не так много.
– Да прибудет с вами Бог, – тихо пожелал Эмерик, отступая от двери. – Я постараюсь задержать погоню.
– Спасибо, – ещё раз поблагодарил Вильгельм, натянуто улыбнувшись. По всему его телу вдруг пробежала лёгкая дрожь – отголосок заброшенного в дальний угол сердца страха. Но отступать было некуда.
Стараясь идти как можно тише, правитель легонько потянул поводья. Разбуженная посреди ночи лошадь недовольно фыркнула, но послушно зашагала следом. Анкэль договорился о чём-то с привратником, и того не было на месте, незапертые ворота остались приоткрытыми ровно на полчаса, как пообещал ночной сторож, доверившись уговорам молодого монаха.
– Наверняка он теперь думает, что я привожу в монастырь девушек, – шёпотом сокрушался Анкэль. – А потом меня и вовсе заподозрят в предательстве. Боже! Как я пошёл на это? Что подумает советник?
– Прекрати ныть, – цыкнул на него Вильгельм, взобравшись в седло. – Мужчине это не к лицу, сам когда-то говорил! А Северину ты обещал быть со мной всю ночь, пока всё честно.
– Конечно, – иронично вздохнул тот, последовав примеру правителя и тоже взгромоздившись на своего коня.
– А вы не думаете, что безопаснее будет выйти за стены монастыря пешими и уж потом сесть на лошадей? – подозрительно оглядываясь, предложил Удо.
– Не могу больше ждать, – бросил правитель, направляясь к воротам. Но спустя секунду потянул поводья, сбавил шаг.
– Мы пропали, – проронил обречённо Анкэль, но Вильгельм оставался на удивление спокоен.
В нескольких метрах от них, выйдя из-под садовой белёной арки, остановилась Амелия. Глаза её и молодого короля встретились и взгляды сцепились, будто показывая уверенность каждого в своей правоте. Оставалось понять, сочлись ли истинные интересы каждого между собой. Несколько бесконечно долгих мгновений ожидания, и женщина отвела взор. Сунув руки в рукава свободного плаща, она медленно продолжила свой путь к спальному корпусу. Её невозмутимость сказала обо всём, Амелия ни разу более не взглянула на беглецов, не обернулась. Она не меньше Вильгельма хотела верить, что Мари жива.
Ехать по ночному тракту пришлось медленно, и хотя небо было чистым, а луна яркой, тени отбрасываемые ею, лишь больше сбивали с толку, заставляя всматриваться в каждый метр дороги особо тщательно. Путники не могли допустить лишних проволочек и задержек, потому ехали аккуратно. Если бы одна из лошадей пострадала, её владельцу пришлось бы вернуться в монастырь.
Вильгельм с удивлением заметил, что в мысли вернулась прежняя холодность, сердце билось ровно, не жгло грудь неутолимой жаждой отомстить за любимую, пришло понимание происходящего. Конечно, он осознавал теперь, что поступает опрометчиво и неосторожно, но с возникшей вместе со спокойствием уверенностью, знал, что сможет продумать свои действия и не попасть в ловушку.
– Главное, держать себя в руках, – напутствовал он шёпотом самого себя. – Не давать воли чувствам, – сейчас в душе царила вера в то, что Мари всё же жива и «томится в высокой башне, ожидая своего принца», – вспомнились вдруг слова из детской сказки. Вильгельм усмехнулся своим размышлениям – эта вера была куда сильнее всех прочих подозрений и, наверное, именно она давала возможность думать здраво.
– А что, если Амелия ошибается? – нагоняя ведущего, спросил вдруг Анкэль, будто пытаясь прочесть мысли правителя. Он тоже понял, что значил её жест. На монахов женщина тогда даже не взглянула, она своим спокойствием будто говорила, что верит в удачу Вильгельма, что он один, в её глазах, способен найти и вызволить её подопечную… Нет, её дочь из рук коварного маркиза.
– Мы просто убедимся в этом, также незаметно выберемся из замка и вернёмся в Сантерру, – отрешённо ответил Вильгельм, не замедляя хода.
– Мне слабо в это верится, – чуть тише произнёс монах, так впрочем, чтобы собеседник его услышал.
– Конечно, – шепнул тот. – Я просто убью его, – он сильнее пришпорил коня, и отголоски слов потерялись в топоте копыт.
Спутники поспешили за ним сквозь облако взметнувшейся дорожной пыли.
«Нет, если мои надежды умрут, – про себя решил Вильгельм, крепче сжимая в кулаках поводья, – то с ними умрут и все в этом виновные!»
