Проклятье! Ну что за неуместный вопрос? И хорошо, что Клер восприняла его как шутку, совершенно не понимая, что в этот самый момент я так глупо приревновал её к прошлому. Вот только слыша, с каким воодушевлением, она рассказывает мне о другом мужчине. И не просто мужчине, а о мужчине в которого была влюблена… Я почувствовал себя обманутым, словно Клер живьём отрывают от меня, после того как я так крепко и так ни кстати к ней прирос.
Сейчас эта женщина была моя и только моя! Вся без остатка! Целиком и полностью! До самой последней волосинки, родинки и соблазнительного изгиба её аппетитного тела. Пусть завтра и будет по-другому, но не сейчас. Не тогда, когда её обнаженное тело прижимается к моему. Не тогда, когда её губы касаются моей кожи, а нежные пальчики гладят по груди. Сейчас она моя. Сегодня ночью я украл её у этого мира. Взял в плен. И этот маленький уголок Рая принадлежит лишь нам одним.
– Сначала я просто ходила и вздыхала, наблюдая за ним издалека. Роб всегда был окружен целой кучей девушек, на любой цвет и вкус. Но я никогда не видела его с кем-либо конкретным. А потом мы встретились на постановке факультетского спектакля, и началось. Он очень настаивал на сексе. Говорил, что без него наши отношения не могут быть полноценными, а я так сильно боялась его потерять, что не выдержала и сдалась, – иронично усмехнулась. – И в итоге всё закончилось слишком банально и вполне предсказуемо. Даже и не знаю, было бы мне так горько, если бы он был уже не первым, но после того раза мне уже не хотелось проходить через что-либо подобное.
– Мне жаль.
– Ерунда. Что было, то прошло. И если о чём и следует жалеть, так только о том, что теперь это не позволяет мне быть объективной в отношении других мужчин.
– Ну, с этим даже и не поспоришь.
Но с другой же стороны, как бы жестоко это и не показалось, но я был даже рад, что всё случилось именно так. Ведь если бы этого не произошло, то вполне возможно, что она бы вышла замуж за того, кого полюбила. И мне, уже ни за что на свете, не удалось бы затащить её в свою постель.
Глава 10
Лондон, 1820 год.
– Мадлен? – переспросила, непонимающе захлопав своими красивыми глазами, словно маленький ребёнок
– Ты ведь не знаешь, что оно значит, верно?
– Нет.
– Так звали мою лошадь, – усмехнулся, отстраняясь от девчонки, желая ещё больше позабавиться её восхитительной реакцией. – Такую же норовистую и своенравную. Так что оно подойдёт тебе как нельзя лучше.
Серые глаза округлись, и я понял, что сейчас меня ждёт самый настоящий ураган. Она была так порывиста и так красноречива, что ею невозможно было налюбоваться.
– Вы…
Видя, как возмущённо вздымаются её округлые груди, я понял, что начинаю возбуждаться. Удивительная женщина.… Самый настоящий огонь, беспощадно заточённый в живую плоть!
– Самый настоящий…
– Ну? – игриво вздёрнул бровь.
– Грубиян! – вскочив на ноги, она закричала явно самое приличное из всего того, что крутилось у неё на языке. – Сравнивать женщину с лошадью способен лишь тот, кто ничего не смыслит ни в одних, ни в других!
– Да ну?
– Если это всё, то я попрошу оставить мою комнату.
О Боги.… Эта женщина действительно была единственной, кто мог носить такое имя! И с каждой следующей секундой я всё больше и больше в этом убеждался. Смерив меня своим надменно-холодным взглядом, она отвернулась, словно была в этой комнате совсем одна.
Подступив к девчонке, заставляя испуганно вжаться в стену, я так быстро поднял её, задирая сорочку, что она даже, и пискнуть, не успела. Заставив обвить себя ногами, я скользнул рукой по нежному бедру, сжимая обнажённые ягодицы. Упираясь мне в грудь, пытаясь вырваться из крепких тисков, Мадлен испуганно прятала лицо под россыпью своих изумительных волос, аромат которых уже давно сводил меня с ума. Поцеловав её в макушку, я ещё крепче сжал ягодицы, гладя такую удивительно бархатную кожу.
– Нет… – жалостно простонала спокойным голосом, и я понял, что с этой женщиной для меня нет ничего запретного.
– Поцелуй меня.
Кажется, она не ожидала этой просьбы. Остановив своё сопротивление, Мадлен перестала прятаться. Подняв свои восхитительно-гипнотические глаза, она слегка помедлила, тут же впиваясь в меня горячим поцелуем.
Маленькие руки обвили шею, и она стала всё сильнее и сильнее прижиматься ко мне. Какие мягкие и бархатные губы.… Какой дурманящее-сладкий язык. И как безжалостно они сводят меня с ума в этом диком танце.
Как долго я не спал с этой женщиной. Как долго не испытывал удовольствие, которое могла подарить мне лишь она. И как же сильно всё моё тело жаждало сорвать с неё эти бесконечные кружева…! Мадлен всем своим трепещущим естеством просила быть с ней.… Её неутолимая страсть, проникала огнём под мою кожу, заставляя задыхаться от желания….
Её уверенные, настойчивые движения заставляли отвечать, всё крепче и крепче впиваясь в неё ещё более самозабвенным поцелуем. Эта крошка была так непредсказуема и так обольстительна, что в этот момент я практически отказался от данного себе же слова. В этот момент мне так сильно хотелось заняться с ней сексом, что я уже был готов позабыть о любой осторожности.
– К вам прибыли, – сообщил Адлэй после настойчивого стука и тут же направился обратно к выходу, ступая как можно громче.
С трудом оторвавшись от девчонки, переводя глубокое дыхание, я оставил комнату. Взлетев по ступенькам вверх, мне снова пришлось остановиться, усмиряя такое неуместное возбуждение. Ну как же быстро эта женщина смогла вывести меня из равновесия. Как быстро заставила позабыть обо всех моих предосторожностях. Да, так и есть, рядом с ней я всякий раз теряю голову…
– Добрый день, – вошёл в гостиную. – Что вам нужно?
– Вам письмо, – подошёл посыльный, протягивая конверт.
– От кого?
– Эгберта Холла.
– Это всё?
– Да, сер.
– Можете быть свободны.
Дождавшись, когда посыльный уйдёт я открыл конверт. Если тот прислал мне письмо прямо сюда, то оно, очевидно, не несло ничего хорошего.
«Мать вашу! – яростно сжал лист бумаги, отправляя стоящую на столе вазу прямо в стеллаж. – На этот раз они не придумали ничего лучше, чем не просто разогнать очередной митинг, а устроить публичную казнь его организаторов. Идиоты! – кулак болезненно впился стену, и я почувствовал, как треснула костяшка пальца. – Теперь толпа ещё больше цепляться за то, что народ лишают свободы слова, а враги Англии подольют масло в этот огонь, все больше и больше разжигая беспорядки, направленные на свержение власти! Плохие новости. Очень плохие!» – снова ударил о стену, и на этот раз на руке выступила кровь.
Стоило мне её увидеть, как я уже не мог с собой совладать. Висок пронзило, словно от вонзённой в голову спицы, и я понял, что уже не смогу остановить Его пробуждения. Перед глазами потемнело, а в ушах раздался шум от глубокого, прерывистого дыхания.
