Интересно, и какой бы стала её жизнь в поместье того лорда? Она бы точно так же получала удовольствие от их с ним секса? Так же горячо и страстно его целовала? Так же жадно обнимала? Обхватывала ногами, двигая бёдрами в такт его толчкам? Представляя, как Мадлен спит с другим мужчиной, я почувствовал, что начинаю сжимать кулаки. На меня тут же нашел какой-то неуместный прилив гнева. Что это? Сам не понимаю, но, кажется, что я абсолютно не хочу, чтобы она была с кем-то помимо меня.
Да, так и есть. Я на самом деле не хочу, чтобы кто-то другой владел этой женщиной. Ну уж нет! Ни за что и никогда! Она только моя и всегда будет моей! Наплевать на Кэролайн, с её бесконечными похождениями! Наплевать на всех прочих моих любовниц! Но не на Мадлен. Кого-кого, а её я точно уже никому не отдам.
Неразборчивые звуки заставили открыть глаза. Смотря на раскрасневшееся лицо Мадлен и слипшиеся от слёз ресницы, первые несколько секунд мне даже сложно было понять, на самом ли это деле.
– Я уснул?
– Да.
– Прости, я не хотел тебе мешать. Сам не знаю, как это случилось.
Должен признать, что никак не ожидал от неё подобного спокойствия. Мне казалось, что когда она меня увидит, начнётся настоящая истерика. Крики, проклятья, удары по лицу. А вместо этого Мадлен смотрела на меня, словно ничего и не было.
– Я думала, ты прибудешь в пятницу.
– Планы изменились, и я освободился раньше. Вижу, тебе не понравился мой подарок.
– Нет, я… – растерянно улыбнулась, опуская глаза. – Сейчас ещё не время…
– Адлэй сказал тебе уже лучше. Прости, не думал, что так получится, – и это была чистая правда. Мне на самом деле было безумно жаль того, что я с ней сделал.
Обессилено покачав головой, она очень старалась сдержать подступившие к глазам слёзы, но те всё равно потекли по пылающим щекам. Ничего не отвечая, все, что я мог сделать, лишь слегка приподняться, заключая её в объятия. Не знаю, возможно, что и не стоило ей всего этого говорить. Ведь я не ожидал, что после моих слов Мадлен заплачет, и всё равно должен был перед ней извиниться. Должен был показать, что на самом деле глубоко сожалею о содеянном. Я обнимал её хрупкое тело, а она всё плакала и плакала, пропитывая слезами мою рубашку…
Не знаю, сколько времени это продолжалось, просто в один момент я понял, что больше не хочу видеть её слёз. Не то, чтобы они меня злили или раздражали, просто не хотелось и всё. Я не знал чем их остановить и потому предложил первое, что пришло в голову:
– Если хочешь, можем прогуляться.
– Что? – она так откровенно удивилась услышанному, что не стало этого скрывать
– Сегодня уже месяц как ты попала в имение. Если хочешь, то мы можем ненадолго выйти.
– И ты не боишься что я убегу?
– Нет, – насмешила меня своим вопросом, но я всё же сдержался от улыбки. – Отсюда тебе уже никуда не убежать.
– Но у меня нет нужного платья.
– Если хочешь, то я дам тебе наряд моей жены?
– Нет.
Вот уж и не подумал бы, что после этого предложения Мадлен так сильно изменится в лице. Кажется, что упоминание о моей жене её разозлило. Удивительно, неужели на самом деле ревность, в шутку о которой, я уже когда-то упоминал?
– Тогда умойся и приведи себя в порядок. Я спущусь за тобой через полчаса.
– Честно? – взглянула на меня с такой безумной надеждой, что я бы уже ни за что на свете не смог передумать.
– Честно, Мадлен.
Встав с кровати, оставляя её комнату, я направился наверх. Ведь теперь не ей одной следовало переодеться. Рубашка так сильно пропиталась слезами, что от каждого моего движения на груди становилось прохладно.
– Кристин!
– Да господин, – поклонилась горничная, встречая меня около лестницы.
– Будь добра одолжи мне свои туфли.
– Вам нужны именно мои? – замешкалась, не понимая чего я от неё добиваюсь.
– Да. Туфли Кэролайн не подходят.
Хотя на самом деле, я не имел никакого понятия о том походят ли они Мадлен или нет. Просто эта женщина довольно ясно дала понять, что не примет от меня ничего, что принадлежит или ранее принадлежало моей супруге. И мне не хотелось её обманывать, подсовывая то, от чего бы она наверняка отказалась.
– Хорошо господин. Сейчас принесу.
Сменив рубашку и приняв, кажется, самые лучшие туфли из всех, которые были у Кристин, я снова спустился в подвал. Смотря на Мадлен, в мыслях невольно возник образ щенка. Мгновение и я услышу, как пронзительно она скулит, ожидая, когда же я, наконец, её выпущу.
– Думаю, тебе вполне может понадобиться вот это, – остановил, напоминая о том, что та босая.
– Они…
– Нашей горничной.
– Спасибо, – тут же обула, выскакивая наружу.
Взяв Мадлен за руку, я поднялся наверх, помогая ей пройти в коридор особняка.
– Подожди немного. Дай глазам приспособиться. Пусть сейчас и вечер, но ты слишком давно жила в потёмках.
– Сейчас пройдёт, – боязливо потирая ослеплённые от света глаза, она, нетерпеливо открывала их, всё снова и снова болезненно морщась.
– Не переживай. Я не передумаю.
Сейчас, я был готов ждать её так долго, как только понадобится. Сейчас мне уже было всё равно, что та может решить сбежать или начнёт звать на помощь. И не из-за того что её побег был невозможен, а потому, что я уже не верил, что Мадлен на самом деле может так поступить.
Да, она вполне естественно желает свободы и желает оставить это место, словно свой самый страшный ночной кошмар, но.… Но не сегодня. Сам не знаю, почему я так сильно был в этом уверен, но вполне отчётливо понимал, что сегодня Мадлен так не поступит.
– Готова? – она кивнула, и я оттолкнул от себя огромные двери, любуясь тем, как золотой свет очертил её хрупкий лик, наполняя необъяснимым волшебством. – Куда ты хочешь пойти?
– А куда можно?
– Куда захочешь.
Мне было интересно наблюдать за тем, как моя пленница поведёт себя, оказавшись на свободе. Прежде я достаточно часто привозил сюда других женщин и до брака, и после. Но Мадлен была первой, кто увидел это имении в своём, незавидном статусе.
– Я хочу к пруду.
– Хорошо.
Пройдя около двадцати метров, мы наконец-то оказались на песчаном берегу.
– У вас тут никого нет, – непонимающе заключила, после непродолжительного изучения его водяной глади.
– А кто должен быть?
– Гуси или утки.
Я так искренне засмеялся, что мне это даже понравилось. Так и есть, моя девочка была удивительна! Какая милая и добрая игрушка, что с каждым следующим её словом я начинал всё больше и больше забавляться происходящим. Мне нравилось говорить с ней. Нравилось держать её за руку. Нравилось, потому что это было совершенно необъяснимо. Необъяснимо вести такие простые беседы с той, кого ты истязаешь.
