– Очень сильно. Сильнее всех на свете.
– Понятно.
Было ясно, что Мадлен не верит. И не удивительно. Ведь даже и мне самому было непривычно испытывать подобные чувства к женщине. Да ещё и не простой женщине, а к той, которой я постоянно причиняю боль. В этот момент мне и самому с трудом верилось в то, что после всего через что ей приходится проходить, она может любить меня на самом деле.
– Виктор! – расхохоталась, чувствуя, что я поднимаю её на руки. – Что ты делаешь?
– Думаю, что лошади уже успели отдохнуть, и мы можем возвращаться домой. А там мне придется, как следует тебя наказать.
– За что? – взволнованно взглянула на меня, размахивая замурованными в юбку ногами.
– За то, что ты мне не веришь.
Помогая взобраться в седло, пуская Наяде рысью, я быстро взобрался на Эвра, начиная очередную скачку.
– Держись крепче! – указал, куда нужно скакать.
– Хорошо! – потянула за поводья, снова стараясь обогнать меня.
На этот раз лошади мчали куда быстрее прежнего. И хорошо, что у нас на пути не было преград, иначе Мадлен точно бы перелетела через голову своей лошади.
– Пр-р-р… – как вовремя Бреско остановил Наяде, позволяя соскочить её наезднице.
– Ты опять меня не послушала! Мадлен, ну что за баловство! А если бы она тебя скинула?
– Ты слишком сильно меня опекаешь, – усмехнулась, подходя ближе.
– Наверное, потому, что ты слишком беспечна! Это лошади Мад! И ты даже не представляешь, как легко они могут покалечить! Что ж, шутки шутками, а кажется, что мне и впрямь придётся тебя наказать!
– Нет! – взвизгнула, когда я снова взял её на руки, направляясь в особняк. – Что о нас подумают?
– Что я сейчас же хочу отнести тебя в спальню и заняться любовью.
– Не нужно Виктор, мне стыдно!
– Прости, но я не вижу в этом абсолютно ничего, за что бы тебе действительно могло быть стыдно.
– Я!..
– Кристин, вода готова? – взглянул на горничную, продолжая держать Мад, что то и дело прятала своё смущённое лицо.
– Практически, мистер Олдридж.
– Хорошо, надеюсь, за полчаса ванная уже будет готова.
– Очень постараюсь.
– Полчаса? – нерешительно прощебетала Мад, пока я поднимался по ступенькам.
– Ты хочешь дольше?
– Я хочу, чтобы наша личная жизнь оставалась личной.
– Ну что за глупости? – рассмеялся, практически занося её в спальню – Наша личная жизнь всегда будет личной. Так что не стоит смущаться, словно мы единственные кто позволяет себе подобное удовольствие, – опустил её, тут же сбрасывая с себя пиджак. – Почему ты не раздеваешься? Если не хочешь, то я не стану настаивать.
– Не в этом дело, – отвернулась, поправляя платье.
– А в чём?
– А ты бы мог…? Нет, ничего… – отрицательно покачала головой, снимая шляпку.
– Мад, если у тебя есть какие-то определённые предпочтения, то не стоит молчать. Скажи, чего ты хочешь, и я постараюсь их выполнить.
– Правда?
– Правда.
– Тогда раздень меня. Ты так давно этого не делал, что я уже практически и забыло о том, как это было.
– Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь во всех ваших шнуровках, но если ты будешь подсказывать, то я непротив, – сняв сапоги, я приблизился к своей нерешительной даме, накрывая поцелуем её побагровевшие губы. – Это всё?
– Не совсем…
– Что ещё? Думаю, нам будет гораздо легче, если ты озвучишь всё до того, как я потеряю голову.
Не знаю, что именно это было, то ли кризис среднего возраста. То ли самая настоящая любовь, но одно я знал точно. Каждый раз рядом с ней, всё вокруг прекращало иметь хоть какое-либо значение. Казалось, что в это момент мы оставались совершенно одни во всём мире.
– Я хочу, чтобы ты был нежен настолько, насколько это только возможно.
– Хорошо.
Потянув за шнурок, освобождая Мадлен от крепко-стянутого платья, я скинул мешающую ткань с её белоснежного плеча. Тёплая, бархатная кожа, мгновенно обожгла мне губы, заставляя мучительно простонать от накатившего дурмана. Ну почему эта женщина такая удивительно-пьянящая? Почему рядом с ней всё иначе? По-животному неукротимо.… По непривычному чувственно…
Укладывая её в кровать, я старался запомнить каково это – быть с той, рядом с которой ты сходишь с ума. Каково это, растворяться в аромате её тела. Горячего. Нежного. Трепещущего тела. Блуждая по нему, ненасытными губами, я старался запомнить каждую его ямочку.… Каждый изгиб… И каждый потаённый уголок… Я хотел целовать Мадлен везде, где только можно. Хотел, чтобы её божественный аромат навсегда запечатлился в моей памяти. Даже и ни пытаясь ничего для этого делать, она всегда пахла пионами, и я был готов на всё, чтобы так было всегда.
Хотел, чтобы для меня уже не существовало ничего кроме её тонких рук и, обвивающих поясницу, ног. Сжимая хрупкие запястья, всё больше и больше вдавливая их в простыни, я старался выполнить её просьбу.… Старался подавить желание, что так жестоко терзало мою вскипевшую плоть.
Обнаженная.… Обезоруженная.… Взятая в плен… И распятая на этой бесконечной постели… Моя Мадлен была оторвана от всего сущего и всего земного… Она хотела любви. Хотела знать, как сильно её желают. Как сильно по ней сходят с ума. И именно так всё и было.… Рядом с ней, я на самом деле, терял контроль.… Рядом с ней всё было иначе.… Ещё никогда прежде я не пытался наслаждаться женщиной так, как наслаждался ею… Её руками,… ногами,… губами,… стонами,… поцелуями…
Зарываясь пальцами в мягкие волосы, стараясь погасить в себе разгорающееся пламя, я снова и снова впивался у неё сдержанными поцелуями. Не хотелось думать о том какая она желанная. Какая податливая и трепетная. И, тем более, как сильно я её сейчас хочу. Неукротимое пламя поджигало мне кожу. Блуждало от бедра к груди. Скользило на кончиках пальцев. Клубилось в паху. Превращало меня в пылающий факел и тут же гасло, прячась в самых потаённых уголках напряженного тела.
– Мад… – простонал, понимая, что уже не в силах сдерживаться.
И она тут же всё поняла. Чувствуя у себя на члене её вспотевшие пальчики, я обессиленно впился зубами в нежную шею. Мадлен прохрапела, утоляя боль, и тут же направила меня вглубь своего пылающего тела. Я старался двигаться медленно. Сдержанно и неторопливо. Но она была слишком сладостной, чтобы продолжать эту беспощадную пытку.
– Я люблю тебя, – простонала, и я уже был не в силах остановиться. – А! – вскрикнула, срываясь на слёзы. – А…
Чувствуя, как об мою грудь трутся её напрягшиеся соски. Как, доведённое до экстаза, тело воспламеняется от каждого следующего движения. А её неугомонные бёдра выбивают нужный ритм, я погрузился в бездну, из которой уже не было спасения…
