— Надолго к нам? — спросил он деликатно.
В этом вопросе было не меньше подтекста, чем в любой фразе Хемингуэя. Во-первых, вопрос этот подразумевал, что Константин знает в своих краях каждую собаку и понимает, что щедрый клиент прибыл издалека и что привели его какие-то важные и серьезные причины. Во-вторых, в этом вопросе была заложена толика гостеприимства, что Константин рад появлению обаятельного клиента и интересуется продолжительностью его пребывания исключительно из бескорыстного желания его лицезреть.
Были еще «в-третьих», «в-четвертых» и «в-пятых», но в такие глубины подтекста не стоит погружаться.
Тем более что щедрый клиент ответил на этот вопрос быстро и уклончиво:
— Это зависит. В частности, от тебя.
— От меня? — Константин удивленно поднял брови, которые стали похожи на двух очень удивленных гусениц.
— Да, именно от тебя. Мне, понимаешь ли, ксива нужна. Чистая, как слеза младенца.
Константин моргнул, взял со стойки совершенно чистый бокал и принялся нервно протирать его несвежим полотенцем. Брови его при этом опустились, став похожими на двух испуганных гусениц.
— И кто же вам сказал, что я в этом могу помочь? — проговорил он с некоторой обидой в голосе. — Плюньте тому человеку в лицо!
— Вот этого бы я ни за что не стал делать! — Клиент неодобрительно поморщился. — Тот человек, между прочим, — Вася Сушеный. Плевать ему в лицо опасно для жизни.
Константин опасливо огляделся по сторонам, пригнулся к клиенту и пробормотал:
— Что же вы так громко! Мало ли, кто посторонний услышит?
— Да кто тут услышит-то? — Клиент окинул заведение быстрым мрачным взглядом.
Нельзя сказать, чтобы помещение пустовало, однако все его посетители были заняты собственными мыслями и проблемами и всячески демонстрировали отсутствие интереса к посторонним. Разве что если этих посторонних можно было раскрутить на бесплатную выпивку.
— Так как насчет ксивы? — повторил клиент свой вопрос. — Я тебе обещаю — не обижу! За мной не заржавеет. Выведешь на нужного человека — тебе сверху столько же, сколько он запросит. Только чтобы ксива была надежная.
Константин внимательно разглядывал клиента, при этом протирая бокал с такой силой, что вполне мог протереть в нем дырку. Он разрывался между двумя сильными чувствами: жадностью и страхом. Деньги клиент обещал хорошие, но человек он был незнакомый и чем-то Константину не нравился.
Наконец, как обычно, победило более сильное чувство — жадность.
— Значит, говоришь, Сушеный тебе про меня рассказывал? — переспросил Константин на всякий случай.
— Ага!
— Ну, он-то здешний народ знает как свои пять пальцев…
— Четыре, — поправил его клиент. — На правой руке у него четыре пальца. На левой — правда, пять…
— Да, точно… — Константин ухмыльнулся: проверка никогда не помешает.
— Ну так что? — Клиент взглянул на бармена исподлобья. — Будем дело делать или я другого кого поищу?
— Зачем другого? — Константин нервно сглотнул. — Не надо другого…
Он вытянул шею, как любопытный гусь, и нашел взглядом в дальнем углу заведения мелкого невзрачного мужичка, чем-то напоминающего шуструю подвижную рыбешку. Однако отчего-то кличка была у мужичка Акула, то есть совершенно к нему не подходящая кличка.
Мужичку рассказывал что-то подвыпивший толстяк из командированных, который застрял в «Дружбе», явно пропустив свой поезд и истратив на выпивку все наличные средства. Сейчас он изливал душу мелкому мужичку и рассказывал, как его не понимает жена и какая редкостная сволочь некий Саморезов.
Однако, почуяв взгляд Константина пресловутым шестым чувством, мелкий мужичок мгновенно утратил интерес к исповеди своего соседа. Он быстро оглянулся и встретился глазами с барменом. Константин сделал глазами сложное движение: левым подмигнул, а правый скосил на человека в куртке с капюшоном.
Акула ответил бармену таким же сложным движением глаз, поднялся из-за стола и крадущимися шажками засеменил к стойке.
— Друг, куда ж ты? — окликнул его толстяк. — Я же тебе еще не все рассказал!
— Потом доскажешь! — отмахнулся Акула, прибавив шагу. — Жизнь, она длинная!
Подойдя к стойке, он вспорхнул на табурет и вопросительно уставился на Константина.
— Вот, гражданин книгами интересуется, — произнес бармен условную фразу, кивнув на человека в капюшоне. — Я ему и сказал, что у тебя книг много. Может, он что-нибудь прикупит.
— Книгами? — Мелкий мужичок окинул незнакомца внимательным взглядом и облизнул губы.
— Только ты имей в виду, — строго проговорил незнакомец. — Мне эта… книга нужна совершенно чистая. Чтобы никем не читанная и, не дай бог, не библиотечная.
— Само собой! — кивнул Акула. — Тут ведь какой порядок — хочешь хорошую книгу, плати хорошие деньги.
— В этом можешь не сомневаться.
— И про меня не забудь, — напомнил о своем существовании Константин. — Мы ведь как договорились? Я тебя с нужным человеком свел, ты мне деньги платишь!
— Нет вопросов! — Человек в капюшоне положил на стойку несколько купюр.
Константин, по-видимому, прекрасно умел перемещать предметы силой мысли. Во всяком случае, он только взглянул на купюры — и они тут же исчезли в неизвестном направлении.
— А мы с тобой, мил человек, сейчас прогуляемся! — произнес Акула, сползая с табурета.
— Куда это? — насторожился клиент.
— А в офис мой… это тут совсем недалеко!
— В офис? — Клиент нахмурился. — Что еще за офис?
— А ты не боись, не боись, тебя здесь не обидят! — ворковал Акула, умильно заглядывая в глаза клиенту. — Ты, главное дело, денежки приготовь! Денежки будут — и остальное все будет!
— Ты что, думаешь, я тебя испугался? Я сам кого хочешь обидеть могу, особенно такого, как ты! — Клиент угрожающе зыркнул на Акулу. — Ладно, пошли, в офис так в офис!
И Акула с клиентом вышли из заведения.
Константин, проводив их взглядом, удовлетворенно вздохнул и припрятал честно заработанные деньги в особый тайничок, устроенный под стойкой. Затем он снова принялся перетирать бокалы в ожидании нового клиента.
Вскоре дверь заведения открылась, и в него вошел долговязый тип в примятой кепке, с маленькими неприятными усиками и бегающими глазами. Чуть подволакивая левую ногу, этот тип подошел к стойке и хлопнул по ней ладонью:
— Двести с прицепом!
— Здравствуй, Шампур! — угодливо проговорил Константин, наливая водку в стакан и накладывая на тарелку закуску. — Как дела? Как драгоценное?
— На здоровье пока не жалуюсь, а дела наши до тебя не касаются! — отрезал посетитель.
