Стыдно. Ну что ж, теперь она обязана сделать то, что предписывает ей инструкция.
Обойдя труп по широкой дуге, Елизавета Петровна подошла к двери, достала мобильный телефон и позвонила сначала главному хранителю отдела итальянской живописи Лютостанскому, затем в службу безопасности Эрмитажа. Не стала живописать подробности, но сказала, что дело очень серьезное и срочное, медлить никак нельзя.
Какая-то посетительница сунулась было в зал, но была остановлена Елизаветой Петровной.
— Зал закрыт, — твердо сказала она, — по техническим причинам.
Женщина взглянула на ее руки, ахнула и убежала.
Первыми успели парни из службы безопасности музея, затем прибежал Лютостанский.
— Елизавета Петровна, голубушка, — закудахтал он, — на вас лица нет! Как вы себя чувствуете?
Она закатила глаза и слабо махнула рукой в сторону картины, и Лютостанский тотчас забыл о ее существовании и мелкими шажками подбежал к портрету адмирала.
— Что это? Боже мой! — в голосе его был самый настоящий ужас.
На труп в центре зала Лютостанский не обратил ни малейшего внимания.
Парни из службы безопасности огородили труп лентой и перекрыли доступ в коридорчик перед угловым залом, чтобы никто из посторонних не болтался у двери.
Ждали полицию, а пока велели Елизавете Петровне никуда не уходить, даже в туалет не выпустили. Она кое-как обтерла руки влажной салфеткой и причесалась. Ужасно стыдно было сломанных очков, которые сидели наискось, от этого лицо Елизаветы Петровны имело странное выражение.
Перед самым приездом полиции Лютостанский, тихо посовещавшись со старшим из службы безопасности, снял со стены портрет адмирала, отключив предварительно сигнализацию, завернул картину в мешковину и собственноручно унес куда-то, а Елизавете Петровне велел говорить, что так и было.
И теперь Елизавета Петровна, сидя в углу на стуле, смотрела, как суетятся в зале люди из полиции.
Точнее, они вовсе не суетились. Каждый занимался своим делом. Эксперты сосредоточенно колдовали над телом, то и дело щелкал фотоаппарат, кто-то бубнил тихим голосом в телефон, а к Елизавете Петровне подошла сутулая, скромно одетая женщина средних лет и представилась майором Ленской.
Елизавета Петровна едва скрыла удивление, поскольку уж на кого-кого, а на майора полиции женщина ну никак не походила. Одета плохо — свитерок старенький, юбка сзади провисла, волосы какого-то тускло-мышиного цвета стянуты в жидкий хвостик обычной аптечной резинкой. Шея замотана шерстяным шарфом, и голос хриплый.
Все ясно — простужена майорша, а на работу ходит. Какое уж ей расследование, ей бы закутаться да лежать, чай пить с малиновым вареньем, а она вот явилась людей заражать.
Как нетрудно заметить, майор Ленская на первый взгляд не вызывала у людей ни симпатии, ни интереса, ни сочувствия. Справедливости ради следует сказать, что это не входило в ее задачу.
Елизавета Петровна взглянула на майора Ленскую не слишком приветливо, та оглянулась, и тотчас молодой парень с рысьими глазами и быстрыми повадками материализовался рядом со стулом.
— Присаживайтесь, Александра Павловна, так будет удобнее! — сказал он, заботливо подставляя стул.
Ленская кивнула и достала из объемистой сумки потертый блокнот с вываливающимися листами. Открыв блокнот на чистой странице, она начала опрос свидетеля.
Быстро проскочили паспортные данные и перешли к важному — как Елизавета Петровна замерзла и решила выпить чаю.
— Да, у вас тут сквозняки, — Ленская зябко поежилась, — непонятно, откуда дует. Вроде бы зал угловой. Кстати, вы уверены, что, когда уходили, заперли дверь?
— Уверена, — твердо сказала Елизавета Петровна.
Ленская посмотрела ей в глаза. У нее самой глаза были под очками красные, воспаленные. Ну, так и есть, вирусная инфекция. Елизавета Петровна с трудом удержалась, чтобы не вскочить и не отбежать от заразной майорши подальше. Разумеется, она так не сделала, но все обуревавшие ее чувства вложила в свой ответный взгляд.
Майор Ленская едва заметно усмехнулась и вопросов про запертую дверь больше не задавала. Зато задала множество других.
Знаком ли ей человек, лежащий на полу? Был ли он еще жив, когда Елизавета Петровна вернулась в зал? Прикасалась ли она к телу? Много ли было с утра посетителей в зале? И не было ли среди них этого, ныне покойного?
Елизавета Петровна отвечала, что человека этого в жизни не видела, что не переворачивала тело, но, судя по неподвижному положению, он был уже мертв, когда она пришла. Она от неожиданности упала и потеряла очки, а когда искала их, сослепу вляпалась в лужу крови.
— Вот откуда рядом с телом мелкие стекла, — кивнула Ленская, и Елизавете Петровне снова стало стыдно за разбитые очки.
Майорша зябко поежилась, поплотнее укуталась в шарф и продолжала сиплым голосом:
— Не могли бы вы подробнее показать, как двигались, после того как увидели тело?
При этом она очень выразительно смотрела на кровавые следы на полу и на стене.
Елизавета Петровна призналась, что ноги ее не держали и для того, чтобы встать, пришлось ползти на четвереньках к стене.
— А вот кстати… — Ленская попыталась вскочить со стула, но споткнулась, скривилась от боли и похромала к той стене, где висели раньше три портрета.
Елизавета Петровна наблюдала за ней с необъяснимым злорадством.
— Вот кстати, — Ленская незаметно потерла одну ногу о другую, — здесь ведь была еще картина, где она сейчас?
— Спросите господина Лютостанского, — буркнула Елизавета Петровна, — он ее унес.
Ей все надоело, хотелось домой — принять горячую ванну и напиться чаю с медом. Всего того, что случилось утром, слишком много для пожилого, не очень здорового человека.
И еще не хватало врать полиции про портрет адмирала. Да она и так у них на подозрении. Говорят же: кто труп нашел — тот и первый подозреваемый. Пускай Лютостанский сам с ними разбирается. Это по его части.
— Зачем? — прищурилась Ленская. — Зачем он унес картину?
— Не знаю, — отмахнулась Елизавета Петровна, — кажется, на реставрацию.
Она ожидала еще вопросов, но Ленская неожиданно улыбнулась, так что даже помолодела.
— На реставрацию? Не Старыгину ли? — и глаза ее блеснули.
— Не знаю, — окончательно рассердилась Елизавета Петровна, — и могу я наконец быть свободной? Хоть руки вымыть…
Казалось бы, профессия реставратора — одна из самых респектабельных и серьезных, не подразумевающая никаких авантюр и опасных приключений. Большинство реставраторов проводят свою жизнь за скрупулезной, неспешной работой, мазок за мазком восстанавливая старинные шедевры и отвлекаясь от них только для того, чтобы посетить какой-нибудь музей или библиотеку или же для консультации со своими коллегами.
