— Спасибо, синьора Джулия! Вы мне как мать родная…
Девушка вышла, синьора Джулия обратилась к новым посетителям:
— Я чем-то могу вам помочь?
— Не нам! — ответил Старыгин взволнованным голосом. — Вы можете помочь Диане!
— Какой Диане? — Дама наморщила лоб. — Диане Манчини с философского факультета?
— Нет, римской богине Диане, той, что стоит возле лестницы! Какой-то студент с рыжими кудрями залез на нее и делает селфи. Я боюсь, как бы он не уронил статую!
— О боже! — вскрикнула синьора Джулия, вскакивая из-за стола. — Это Паоло Скорци! Вечно с ним проблемы! Славный мальчик, но совсем неуправляемый! Боюсь, как бы синьор Бенвенути не вызвал полицию! Тогда Паоло непременно отчислят, а его бедная мать этого просто не переживет! Синьоры, вы меня подождете? — И, не дождавшись ответа, синьора Джулия вылетела из кабинета.
Старыгин переглянулся с Ленской, и они подошли к камину.
— У нас мало времени! — напомнил Дмитрий Алексеевич.
— Вот здесь были последние капли крови. — Ленская показала на каминную доску, где были выбиты римские слова:
«Consultor homini tempus utilissimus».
— «Время — самый полезный советчик человеку…» — произнес Старыгин перевод этой фразы. — Только мне этот советчик, к сожалению, ничего не подсказывает…
— Все же насколько жизнь здесь отличается от нашей! — задумчиво проговорила Ленская. — Прошло пятьсот лет, а этот кабинет остался таким же, как во времена Тинторетто, и камин на прежнем месте, и даже с надписью ничего не случилось.
— Вы правы… — кивнул Старыгин. — Но сейчас — не самый лучший момент для философских рассуждений. У нас очень мало времени. Давайте думать, что хотел сказать художник, советуя нам следовать за кровью к этой надписи.
— «Время — самый надежный советчик…» — повторила Ленская. — Не знаю… мне ничего не приходит в голову.
Старыгин внимательно разглядывал надпись на каминной полке. Потом он достал из кармана мобильный телефон, чтобы переснять ее и подумать о ней на досуге. При этом из его кармана выпал сложенный вчетверо листок.
— Что это? — спросила Ленская, поднимая листок с пола и разглаживая его.
— Список участников заговора Беллини, — машинально ответил Старыгин и протянул руку за листком.
И замер, уставившись на этот листок.
— Что вы там увидели — привидение? Тень отца Гамлета? — осведомилась Ленская.
— Нет, Александра Павловна, я заметил кое-что более интересное! И более полезное…
Он показал ей список.
Первым в этом списке, как и следовало ожидать, стояло имя главы заговора — Винченцо Беллини, а сразу вслед за ним было имя его секретаря — Манфреди Темпо.
— Ну и что? — В глазах Ленской было непонимание.
— А то, что Темпо по-итальянски — это время. А что сказано в этой надписи?
— Время — лучший советчик…
— Вот именно!
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что нам нужно обратить внимание на этот список, на список участников заговора. За то время, что я нахожусь в Венеции, я нашел несколько картин, которые вели меня по следам того заговора. Я уже рассказал вам об этом коротко, чтобы не утомлять, но суть в том, что великий Тинторетто знал какую-то тайну и спрятал свое знание в нескольких картинах. В нескольких картинах на евангельский сюжет, на сюжет Тайной вечери. И между прочим, написал на одной из этих картин, что каждый участник того трагического ужина хранит свою часть тайны. А их, этих участников, как вы понимаете, тринадцать. Тринадцать! А на моем пути не было тринадцати картин. Так, может быть, те участники заговора, которым не досталась своя картина, хранят тайну в собственном имени?
Старыгин вооружился карандашом и просмотрел список заговорщиков, подчеркивая те имена, которые еще не встречались на его пути по церквям и подземельям Венеции:
— Гвидо Орвиетти, член Большого совета… Массимо Ланци, сенатор… маркиз Луиджи Ринальди… граф Лука Манчини… Якопо Негреско, капитан дворцовой гвардии… Карло Путти, сенатор… О, Л, Р, Н, П…
Дмитрий выписал буквы на листок и перевел взгляд на каминную доску, точнее — на выбитую на ней надпись.
— Ну, приступим… — Он нажал на букву «О» в первом слове надписи, затем — на букву «Л» в этом же слове, на букву «Р» в конце этого слова, на буквы «Н» и «П» во втором и третьем…
И когда он нажал на последнюю из выписанных букв, каминная доска чуть заметно дрогнула, и часть ее выдвинулась вперед.
За этой частью открылось темное углубление.
Старыгин переглянулся с Ленской и осторожно запустил в это углубление руку…
— Что там? — взволнованно проговорила Александра Павловна.
Старыгин, ничего не отвечая, вытащил руку из тайника и раскрыл ладонь.
На ней лежал… не камень, а сгусток живого солнечного света, наполнивший многоцветным сиянием небольшой полутемный университетский кабинет.
— Что это? — прошептала Ленская, шагнув к Старыгину и не сводя растерянного и восхищенного взгляда с его находки.
— Драгоценный камень, — ответил тот почти спокойно. — Самый большой алмаз, какой мне когда-нибудь приходилось видеть. Впрочем, — тут же признался он, — я их не так уж часто видел. Но все равно он удивительно большой…
— И удивительно красивый! — добавила Ленская.
— Браво, браво! — раздался у нее за спиной сухой, словно каркающий голос. — Я не ошибся, сделав ставку на вас! Вы разгадали загадку, над которой я бился много лет!
Старыгин резко обернулся — и увидел посреди кабинета человека в черном плаще и треугольной шляпе. Человека, лицо которого было спрятано под карнавальной маской.
Под зловещей маской Чумного Доктора.
— Это еще что за чучело? — удивленно спросила Ленская.
— Это чучело, как вы удачно выразились, — ответил ей Старыгин, — идет по моим пятам с того момента, как я приехал в Венецию. Это опасное чучело, под этой карнавальной маской скрывается убийца… на его счету уже несколько смертей… Слушайте, вы что — бессмертны, что ли? Я же своими глазами видел, как вас погребли тяжеленные фолианты!
— Хватит болтать! — оборвал его человек в маске. — Отдайте мне камень, и тогда, возможно, я оставлю вас в живых!
С этими словами он вытащил из-под полы своего плаща пистолет и направил его на Старыгина.
— Возможно, оставите? — переспросил Дмитрий. — Не хотелось бы полагаться на такую шаткую возможность…
— А что вам остается? — Человек в маске усмехнулся и протянул руку: — Отдавайте, отдавайте, игра закончена!
— Нет еще! — Старыгин взглянул на Ленскую и проговорил озабоченным голосом: — Как здесь, однако, душно! Вроде бы и окно открыто, а свежести совершенно не чувствуется…
