— Да уж…
— И когда они узнали, что в музей Коррер прибывает картина из Эрмитажа, то решили воспользоваться случаем и переправить ее туда. Этот, из магазина, их уговорил. Дескать, если портрет подменить, обязательно будет расследование, так просто от этого факта не отмахнутся. Опять же картина будет в безопасности, потому что если ее в музей Коррер отдать, то там этот самый доктор Леканти… А доктор к тому времени точно знал, что участники заговора где-то бриллиант спрятали. И задумал его найти, с этой целью и с графиней снюхался. Та-то просто денег хотела, а он еще вбил себе в голову, что он — потомок графа Контарини, хотел найти документы, это подтверждающие, хотел ее унизить публично, в общем, кто знает, что у безумца в голове… А ему она нужна была, потому что всюду вхожа. Ее все знают, везде она своя, ее пустят туда, куда ему и вход заказан, хоть он и доктор Леканти.
— Да я уж видел…
— В общем, едва они картину из-под носа доктора увели, как он спохватился и послал вслед за ними киллершу. Нашел русскую, чтобы ей сподручней в России было работать. Как говорится, кто ищет — тот всегда найдет.
С картиной только накладка вышла. Ей велено было тот портрет вернуть, а она то ли не успела, то ли не разобралась и взяла наш, из Эрмитажа. Ну, киллершу-то мы обнаружили, да поздно, она погибла в аварии. Этот, из магазина, испугался и удрал в Венецию, а может, хотел тут дело до конца довести.
— А я-то, я-то для чего им был нужен? — не выдержал Старыгин.
— А вы тут случайно под руку попались, — рассмеялась Ленская, — вы привезли картину и соврали графине, что так оно и было, что вы ее реставрировали. Вы уж меня простите, Дмитрий Алексеевич, но врать вы совершенно не умеете, так что графиня сразу догадалась, что вы что-то скрываете. Тем более что вас вызвали сразу же в церковь Сан-Моизе, и доктор Леканти за вами проследил. И успел вовремя вашего собеседника убить, чтобы он вам ничего не рассказал. А вы, вместо того чтобы шум поднять, в полицию обратиться, из церкви позорно сбежали. Тут-то доктор и догадался, что не все с вами просто, оттого и велел графине за вами приглядывать. Она вам кое-что рассказала, чтобы заинтересовать, вы и попались на удочку. Человек вы неглупый, решительный, увлеклись загадками, которые загадал Тинторетто, так что им оставалось только за вами следом идти.
— А отчего он все в маске ходил? Ведь они и так с Анджелой знакомы были по работе.
— Для конспирации, — усмехнулась Ленская, — опять же в шестнадцатом веке все в масках в Венеции ходили, видно, он на этом деле тронулся…
— То он меня убить хотел, то за мной следил, чтобы я ему бриллиант нашел, — снова вздохнул Старыгин, — одно слово — псих!
— Слушайте, ну что вы все вздыхаете как больной сенбернар! — рассердилась Ленская. — Ну, все же хорошо кончилось. Вы целы-невредимы, да еще и бриллиант нашли, который пятьсот лет в тайнике пролежал!
— Домой хочу, — признался Старыгин, — дома работы невпроворот, опять же по коту соскучился. Так что, Александра Павловна, вы уж тут сами с полицейскими договаривайтесь, а я завтра улетаю, уж и билет заказан.
— А я с вами, — невозмутимо отозвалась Ленская, — мне еще с картиной вопрос решить надо. Шутка ли сказать — Тинторетто в сейфе лежит! Эту головную боль я точно на вас переложу, не отвертитесь!
Старыгин захлопнул дверцу такси, вошел в подъезд, поднялся на свой этаж, открыл дверь квартиры.
Включив свет в прихожей, он огляделся.
Его никто не встречал.
Как же так? Обычно, когда он возвращался домой, его на самом пороге встречал кот Василий. Он терся о ноги хозяина и негромко мурлыкал, тем самым показывая, что соскучился.
Но сейчас кота не было в прихожей.
Старыгин забеспокоился — не случилось ли чего с его любимцем?
Конечно, он не оставил Василия без присмотра — уезжая, он всегда отдавал ключи от квартиры своей соседке Вере Кузьминичне, сердобольной старушке, которая опекала одинокого холостяка с котом. Соседка во время отлучек Старыгина заходила в его квартиру каждый день, кормила кота и вела с ним душевные беседы, чтобы тот не скучал без хозяина. Как-то она призналась Дмитрию Алексеевичу, что, когда Василий особенно скучал без него, она говорила, сколько еще дней осталось до приезда хозяина, и даже отсчитывала эти дни, перебирая когти на кошачьих лапах.
Старыгин снял ботинки, всунул ноги в домашние тапочки и хотел отправиться на поиски Василия — но тут он сам появился в дверях кухни. Появился, как обычно появляются коты, — просто беззвучно материализовался на пороге, как облако светло-рыжей шерсти.
Старыгин невольно залюбовался своим котом.
Василий выглядел превосходно — он был сытый, шерсть лоснилась и была тщательно расчесана. Сразу видно, что Вера Кузьминична заботилась о нем, как могла.
Только сейчас он осознал, что шерсть Василия имеет тот самый чудесный оттенок, которого добивались венецианские красавицы времен Тинторетто.
— Вася, Васенька! — ласково проговорил Старыгин и шагнул к коту, собираясь взять его на руки. — Как же я по тебе соскучился!
Но Василий, вместо того чтобы броситься к хозяину, презрительно фыркнул, попятился и распушил усы, как при встрече с незнакомцем.
Весь его облик говорил: «Кто этот человек? Что он делает в моей квартире? Он что, думает, что может бросить кота на целую вечность, а потом вернется — и кот его тут же примет с распростертыми… лапами?»
— Ну, Васенька, ты же знаешь, что я уезжал по делам!
«Ничего не знаю и знать не хочу!» — ответил Василий всем своим обликом, снова фыркнул и удалился на кухню, задрав хвост трубой.
Старыгин почувствовал себя обиженным до глубины души.
Он хотел догнать кота и выяснить с ним отношения — но в это время в дверь квартиры позвонили.
Дмитрий решил, что пришла Вера Кузьминична, и устремился к двери.
Однако, когда он ее открыл, на площадке никого не было.
— Что за дела? — удивленно проворчал Старыгин и тут заметил, что на полу перед дверью лежит открытка.
Он поднял ее.
На лицевой стороне открытки была репродукция картины — «Тайная вечеря» Тинторетто.
Старыгин перевернул карточку.
На обратной стороне не было ни адреса, ни пояснительного текста. Только два слова — Secretum Secretorum.
Тайная тайных.
