Осинский все еще держал оружие, направив его на Лаврова.
– Если он узнает, какой прием вы мне оказали, то ликвидирует вас раз и навсегда, так, как ликвидируется поутру кошачий кал из лотка.
– Мнение некоторых людей очень важно для меня. У меня даже есть специальный палец на руке для таких случаев, – холодно возразил Осинский, однако опустил пистолет на колени. – Меня уволили?
– Сдается мне, что у него связаны с вами какие-то иные планы, – ответил Лавров.
Они напряженно смотрели друг на друга, а из-под индейской тростниковой циновки, прикрывающей таинственную дверь, выглядывал носок кеда белого цвета.
Олег снова заговорил, теперь уже спокойнее.
– Для собственного развития полезно думать, что мы – это не то, что мы хотим, а то, что мы делаем. Других же, наоборот, нужно судить по намерениям.
– Вы хоть сами-то поняли, что сказали? – с издевкой в голосе спросил Виктор.
Осинский глубоко и медленно втянул в себя воздух и бесшумно выпустил его. Облокотившись на подлокотники кресла, он скрестил длинные ноги и положил пистолет на колени.
– Позвольте нашему приятелю в кедах выйти из-за портьеры, – предложил Виктор. – Он устанет, пытаясь так долго притворяться веником.
Не отводя взгляда от лица Лаврова, Осинский позвал.
– Иди сюда, Флинт!
Циновка отодвинулась, и из-за нее вышел Сергей Кремень. Но был ли это тот боевой пловец, которого помнил Виктор? Его «пенсионное» брюшко обвисло, щеки ввалились. Вокруг глаз появились паутинки морщин, а на переносице – глубокая складка. С головы его свисали редкие клочки сухих седых волос, напоминающие гнездовья чаек, борющихся за жизнь на голом утесе. Он смотрел на Лаврова с безумной подозрительностью. Его ноздри раздувались, а глаза беспокойно обшаривали украинца. Вид его был скорее несчастным, чем нездоровым.
– Серега?! – воскликнул Лавров. – Ты ли это?!
Виктор хорошо помнил события двухлетней давности, когда совместная украино-аргентинская экспедиция, которую он возглавлял, на дне Тихого океана у берегов бухты Калета-де-лос-Лорос искала субмарины Второй мировой войны. Эксперт по кораблям и прекрасный ныряльщик Сергей Кремень полностью соответствовал своей фамилии. Несмотря на лишний вес, он легко проныривал без акваланга сто метров, мог работать под водой часами, прерываясь только для смены баллонов, и бороться с ним на руках не рекомендовалось никому.
– Я нырну еще раз. Там должны быть сокровища, – объявил Сергей, тяжело дыша и отплевываясь после очередного погружения.
– Пусть лежат. Никуда они не денутся, – строго ответил Виктор. – Баллоны заканчиваются, а финансирование прикрыли. К тому же, ты сам сказал, что без саперов здесь не обойтись.
– Лавров. Ты меня не понял? Там, вероятно, денег больше, чем у всех спонсоров вместе взятых, – разозлился Кремень.
– Это ты меня не понял, Сергей. Я тебе что, мало заплатил?
– Но я ехал сюда за кладом! – почти кричал Кремень. – Не останавливай меня! Я нашел это место.
Кремень встал, готовясь к очередному спуску под воду.
– Я запрещаю, Серега. Будь человеком, – сказал журналист и перекрыл путь к баллонам, которые стояли в лодке за его спиной.
Кремень ухмыльнулся и полез под сиденье в другом углу плавсредства, достав еще один баллон с кислородом.
– А у меня еще есть! – злорадно воскликнул он. – Никто мне не запретит! Я нашел эти чертовы лодки, и я имею право…
– Лодки, как и клад, если он есть, достояние общественности и большая музейная ценность, – выпалил Лавров и с этими словами выхватил у Кремня баллон, открыл его и через край лодки выбросил в воду. Погружаясь на дно, баллон выпускал воздух, и поверхность воды вздыбливалась от восходящих потоков большими шапками, похожими на какие-то водяные грибы, которые тут же исчезали.
– Я… Ты!.. Да как ты смеешь?! – Кремень подскочил к Виктору вплотную, но, визуально оценив свои шансы против великана из спецназа ГРУ, в драку лезть не решился. Повисла пауза.
– Да пошел ты… – обиженный Сергей сел на нос лодки и отвернулся от Лаврова.
По приезде на берег он не сказал ни слова, а быстро собрался и ушел. Как он добирался до Буэнос-Айреса из бухты Калета-де-лос-Лорос – неизвестно. С того времени связь Виктора с Сергеем прервалась.
И вот теперь Лавров увидел боевого пловца-профессионала, орденоносца, героя спецзаданий, профессионального диверсанта, ученого, знающего три языка, помимо родного, и уникального эксперта в таком состоянии, в каком он не мог его себе представать в самом страшном сне. Сергей Кремень стоял в мятых штанах и идиотских кедах а-ля школьный физрук, неподвижно смотрел на Виктора и жевал воротник от своей рубашки.
– Я сразу, черт возьми, знал, что ты будешь долго ехать, – вместо приветствия проворчал он в адрес Лаврова. – Я предупреждал Касти, чтобы был осторожным!
– Прекрати болтовню, – прервал его Осинский. – Зажги свет, уже стемнело.
Кремень включил высокий торшер с зеленым абажуром и застыл у него.
– Совсем дурак, – пожаловался на Кремня Олег. – Только и может, что четыре минуты под водой просидеть. Вчера чуть в ванной не утонул, пока я курить ходил… Дурик.
Виктор перестал ловить взгляд Кремня, который действительно был не в себе, и серьезно посмотрел на Осинского.
– Я видел электронное письмо, которое Сергей отправил редактору одной газеты. Это скорее шифровка, чем просто послание. Я еще не распутал код, но могу сказать, что там находится сообщение о каком-то кладе.
– Да? – наигранно удивился Осинский. – Какая прелесть! А мы и не знали!
– Я расшифрую это письмо, но… услуга за услугу.
– Говорите!
– Насколько мне известно, у вас здесь находятся, как минимум, две секретные лаборатории. По изменению сознания и по изменению свойств материалов облучением. Мой работодатель Али Фазрат ориентируется в этом довольно хорошо, в то время как я лишь угадываю. А информацией о кладе Кремня, как я думаю, сейчас владеете вы.
– Он все знает, этот Лавров! – взвизгнул Кремень.
Оскалившись, Осинский яростно прошипел:
– Сергей, заткнись! Рот закрой и стой ровно!
Кремень замолчал, с трудом подавляя в себе бешенство, смешанное со страхом и муками раздвоения личности. Обгрызенные ногти впились в брючную ткань на его бедрах.
– Конечно, это дело не для лохмандеев, – доверительно продолжал Виктор. – Вы ведь понимаете, что люди, тратящие жизнь на научные эксперименты подобного рода, обычно нервные, как старые пьяницы, которые забыли, что после 22:00 винный отдел закрывается.
– Много ты понимаешь! – злился Кремень.
– Лично я считаю мировое господство как основное занятие большой ошибкой, – спокойно продолжал Лавров. – Я за то, чтобы исключить его и заниматься только честной продажей или получать прибыль от производства.
