Она была рада, что его связь с пастором и насилие с его стороны мало относились к делу. От одной мысли о них она внутренне съёживалась, думая о последней жертве, как о настоящем монстре. Именно поэтому она постаралась закрыть эту тему как можно скорее, но при этом не дать Крису думать, что его душевная травма не имела для неё значения.
«Крис, кроме Эрика Кроуза кто-нибудь ещё знал о вашей связи?»
«Нет. Да и… кому я мог рассказать? Я стыжусь нашего романа. Не то, что мне стыдно за свою ориентацию,… хотя мои родители до сих пор не в курсе. Мне стыдно за роман. Я хочу сказать,… он же женат. У него трое детей, один из которых почти моего возраста».
«Вы в этом уверены? Вы не думаете, что пастор Вудалл мог сам кому-нибудь рассказать?»
«Сильно сомневаюсь. Он многим рисковал. Не вижу причины, зачем бы он обнародовал нашу связь и говорил всем о нас. Хотя не могу говорить наверняка».
«А ведь он прав», – подумала Макензи.
«Крис, вы когда-нибудь посещали службы в церкви Благословенного Сердца или пресвитерианской церкви Краеугольного Камня?»
«Нет. Моя семья всегда ходила в Живое Слово. Для моих родителей это принципиально. Им нравится, что это внеконфессиональная церковь. Моя мама воспитывалась в католической семье и всю жизнь об этом жалеет».
«Сейчас позвольте мне вернуться к нашему первому разговору, – сказала Макензи. – Я говорила вам, что кроме вас мы не знаем никого, кто бы таил обиду на пастора Вудалла. Мне нужно знать, где вы провели прошлые вечер и ночь. У вас есть алиби?»
«Я был с родителями, – ответил Марш. – С вечера не выходил из дома и допоздна сидел в интернете в поисках работы. Я отослал несколько писем и заполнит пару анкет. Одну заполнил почти в полночь, по-моему. Вы можете проверить мой компьютер, чтобы убедиться».
Макензи кивнула, не желая говорить, что, скорее всего, кто-то уже проверял содержимое его ноутбука.
«Спасибо, – сказала она. – Думаю, пока на этом всё, Крис».
Она поднялась с места, чтобы уйти, но он тут же её остановил: «Агент Уайт, можно задать вам вопрос?»
«Конечно».
Крис тщательно подбирал каждое слово. Задавая вопрос, он избегал её взгляда и смотрел на руки, которые сжал вместе и положил на колени:
«Я хочу спросить о том, что он делал со мной, я имею в виду секс и насилие. Думаете, я был единственным? Может, есть и другие жертвы? Даже думать не хочу о том, что они чувствуют. Вы меня понимаете? Были моменты, когда я думал о самоубийстве».
«Вудалл был человеком в возрасте и имел большой приход, а также угрожал и насиловал мальчика из страха, что их гомосексуальная связь станет известна людям, – думала Макензи. – А ведь он чертовски прав. Невероятно, чтобы Крис был его первой жертвой».
«Я не знаю, – сказала она, – но мы займёмся этим вопросом».
Когда Макензи вышла из комнаты для допросов, в памяти вдруг всплыла одна из фраз, которые были вскользь брошены Крисом. Фраза была малозначимой, её часто говорят ради красного словца. Макензи стояла за дверью, и вдруг эта фраза показалась ей очень важной. Она вспомнила, как спросила Криса о том, не посещал ли он службы в церквях Благословенного Сердца или пресвитерианской церкви Краеугольного Камня.
«Нет, – ответил он, а потом добавил. – Для моих родителей это принципиально. Им нравится, что это внеконфессиональная церковь. Моя мама воспитывалась в католической семье и всю жизнь об этом жалеет».
Должна существовать связь между всеми тремя жертвами. Эта связь просто обязана быть. Она слышала о бывших католиках или тех, кто переходил из баптистской церкви в лютеранскую и так далее. Ещё она знала, что у бывшего пресвитерианца посещение католической службы может вызвать культурный шок.
«Но так бывает, я уверена, – думала Макензи. – У нас уйдёт вечность на поиск человека, который бы ходил и в Живое Слово, и в Благословенное Сердце, и в Краеугольный Камень, но найти того, кто работал в них, будет не так сложно; и этот человек может знать о том, как в церквях ведутся дела».
Макензи знала, каков будет её следующий шаг. Пусть утро казалось ей бесконечным, она продолжила работать. Она попрощалась с Ярдли и заторопилась к машине, чтобы нанести ещё один визит Эрику Кроузу.
Глава двенадцатая
Само собой разумеется, жена Эрика Кроуза была не рада снова видеть Макензи. В конце концов, когда Макензи была в её дом в последний раз, мистер Кроуз был доведён до истерики. Она даже ничего не сказала, когда увидела Макензи на пороге дома. Она просто ушла, одарив Макензи хмурым взглядом и оставив дверь открытой. Не получив приглашения войти, Макензи осталась стоять на крыльце.
Через несколько мгновений к двери подошёл Эрик. Сейчас он выглядел лучше, чем утром: несмотря на многочасовые рыдания, он выглядел более собранным.
«Агент Уайт», – сказал он, выходя на крыльцо и закрывая за собой дверь. Видимо, на этот раз Макензи не стоило рассчитывать на приглашение.
«Простите, что снова вас беспокою, но после разговора с Крисом Маршем у меня возник один вопрос, и я надеюсь, что вы сможете меня сориентировать».
«Постараюсь, – ответил он. – Кстати, как дела у Криса?»
Макензи решила не сообщать ему о том, что тот попытался на неё напасть вследствие некоего психического расстройства, вызванного психологическим стрессом из-за событий последних месяцев его жизни. Макензи предпочла полуправду. «Он в порядке, – сказала она. – Ему сейчас нелегко, но он постарался помочь нам по мере возможности. Мне пришла в голову мысль о том, что я смогу найти твёрдую зацепку, если найду связь между самими церквями и священниками. Я надеялась, что как бывший старейшина Живого Слова, вы сможете мне в этом помочь».
Эрик кивнул, скрестив руки на груди: «В голову сразу приходят несколько мыслей. Во-первых, в Вашингтоне часто проводятся различные мероприятия и конференции. Они проводятся в северной Вирджинии и в некоторых районах Мэриленда. На таких мероприятиях выступающие собираются, чтобы поговорить о своих приходах и проповедовании. Я точно знаю, что пастор Вудалл и отец Костас встречались на таких мероприятиях. Они не были друзьями или хорошими знакомыми, но относились друг к другу хорошо. Они постоянно спорили о теологии, но всё было в рамках разумного».
«Что вы скажите о преподобном Таттле?» – спросила Макензи.
Эрик пожал плечами: «Я его плохо знаю. Не хочу показаться противным и высокомерным, но вы должны помнить, что пресвитерианская церковь Краеугольного Камня – это маленькая церковь. Преподобный Таттл не входил в их круг и не появлялся на подобных конференциях».
«Вы сказали, что в голову пришли несколько мыслей, – сказала Макензи. – Какие именно?»
«Мне вспомнился молодой человек, который некогда служил в Живом Слове. Возможно, он до сих пор посещает эту церковь, я, по правде сказать, не владею этой информацией. Он служил в центре по работе с новыми прихожанами и помогал в благотворительной работе с детьми. Я не помню его фамилии, но его имя Грэг. Я его вспомнил потому, что точно знаю, что он пришёл в Живое Слово из церкви Краеугольного Камня. Я несколько раз общался с ним во время воскресных служб. Он говорил, что люди в Краеугольном Камне отвернулись от него, когда узнали о его прошлом. Они не просили его уйти, но ему стало ясно, что они этого хотели».
