Девушка кивнула с ещё большим раздражением. Грэг отпёр невысокую дверь-перегородку у кассы и впустил Макензи. Он провёл её мимо ряда копировальных аппаратов и принтеров в короткий коридор, который не видно было из центрального зала. Кабинет, в который он её привёл, был очень маленьким, и здесь пахло разогретой в микроволновке едой.
Макензи закрыла за собой дверь. В кабинете были только стол и один единственный стул, который сейчас никто не занял.
«Вы занервничали, Грэг», – сказала она.
«Я ожидал, что кто-нибудь придёт, чтобы со мной поговорить. Правда, я думал, это будет полиция, а не ФБР».
«Зачем полиции с вами разговаривать?»
«Ведь отца Костаса убили, так? Последнее, что я читал, так это то, что убийцу до сих пор не поймали. Я решил, что рано или поздно придут меня допросить в связи с заявлением, которого я подавал ещё подростком».
«Что вы почувствовали, когда узнали о его смерти?»
«Честно?… Сначала я подумал, что он получил по заслугам. Если вы хотите знать, расстроила ли меня эта новость, то я врать не буду. Старый ублюдок заслуживал смерти. Я знаю, что мои слова могут прозвучать жестоко и не по-христиански, но…»
«У вас есть алиби на вечер, когда его убили?»
«Обычно я ночую у своей девушки, – сказал он. – Она может подтвердить мои слова. Если я не у неё, то в библиотеке».
«Вы учитесь в колледже, верно?»
«Да. Я поздно поступил. После моего заявления против отца Костаса, моя жизнь сошла с рельс. Обвинение её разрушило. Я подавал заявления в колледжи, у меня были хорошие оценки в аттестате, но меня не принимали. Моя история не получила широкой огласки на национальном уровне, но её хватило, чтобы на несколько лет испортить мне жизнь».
«Скажите, Грэг,… вы слышали о других недавних убийствах?»
Он отрицательно покачал головой: «Я не смотрю новости. Я и о Костасе узнал только потому, что мне позвонила мама и рассказала о его смерти».
«Произошли ещё два убийства, в обоих случаях были убиты священники. Вы посещали обе эти церкви, и у вас были с ними проблемы».
«Как?» – спросил Грэг. Он был искренне удивлён. Слово слетело с губ тихо, как выдох.
«Убит преподобный Таттл из пресвитерианской церкви Краеугольного Камня, и прошлой ночью был убит пастор Роберт Вудалл из Живого Слова».
«Бог мой», – сказал Грэг, подняв дрожащую руку ко рту.
«Вы ходили в обе эти церкви, я права? Мне также доподлинно известно, что вы работали с новыми прихожанами и иногда занимались детской благотворительностью в Живом Слове».
«Всё так, – сказал Грэг. – Я… ох, я ушёл из Краеугольного Камня, потому что они были слишком зациклены на моём прошлом. Видимо, там не верят, что от прошлого можно убежать. Местный приход… не хотел иметь со мной ничего общего. Я ушёл от них и стал ходить в церковь Живого Слова».
«Но там тоже было всё не так гладко, верно?» – спросила Макензи.
«Нет, не было ничего такого, как в Краеугольном Камне. Просто… Я не знаю. Я сразу понял, что они принимали меня и моё прошлое, но я не разделял некоторых их взглядов. Иногда после проповеди мне было не по себе».
«Вы когда-нибудь лично общались с пастором Вудаллом?»
«Только однажды. Я подошёл к нему после службы и попросил подробнее рассказать о благодати, которую ниспосылает нам Господь».
«У вас вышел спор?»
«Вовсе нет».
Макензи задумалась. Конечно, она проверит его алиби на вечера и ночи, когда были совершены убийства, но интуиция подсказывала ей, что Грэг Йодер не был убийцей. Ему просто не повезло в жизни, и он никак не мог и, возможно, никогда не сможет, забыть и убежать от прошлого.
«Позвольте задать последний вопрос, – сказала Макензи. – Когда много лет назад у вас была связь с отцом Костасом,… она началась по обоюдному согласию?»
Грэг посмотрел на неё так, будто она только что огрела его пощёчиной. Когда он не увидел укора во взгляде Макензи, он вздохнул и смахнул слезу: «Когда он только начал приставать ко мне, всё было по согласию. Он говорил лестные вещи, и я был в том возрасте, когда мне это просто казалось любопытным, вы понимаете? Но уже через несколько секунд, я сказал, чтобы он остановился. Ему это не понравилось. Видимо, раньше ему никто никогда не отказывал. Я даже помню его слова: «Хочешь узнать, что происходит с мальчиками, которые говорят мне «нет»?» Это было ужасно».
«Сколько раз он вас насиловал?»
«Дважды. В первый раз всё закончилось очень быстро, потому что я убежал. Во второй раз… я решил, что это было не так уж ужасно. Решил пережить и забыть, понимаете? Но потом я познакомился с другим мальчиком, который прошёл через то же самое… Мы решили заявить. Если такое произошло с нами, значит, это случалось и с другими?»
Макензи кивнула. Ещё одна зацепка ничего не дала, но с другой стороны, у неё появились новые мысли по делу, которые следовало рассмотреть.
«Предположительное изнасилование Костасом в Благословенном Сердце. Предположительное изнасилование Вудаллом в Живом Слове. Это может быть мотив, а не простая связь».
«Спасибо за вашу помощь, Грэг», – сказала Макензи.
«Пожалуйста. А Вудалла и Таттла… убили тем же способом?»
«Да. Прошу вас дать знать, если вспомните кого-нибудь, кто бы был способен или имел причину совершить эти преступления, особенно, если речь идёт о жертве сексуального насилия со стороны этих мужчин. Что вы можете сказать о том мальчике, с которым вы написали заявление в полицию?»
Грэг нахмурился: «Его семья переехала во Флориду, кода всё это началось. Примерно через год мне позвонила его сестра. Он повесился в собственной спальне».
Макензи ожидала услышать нечто подобное, но всё равно была шокирована. Она попыталась посмотреть на это не только, как на упущенную возможность в поиске очередной зацепки, но и как на трагическую потерю человеческой жизни вследствие страшного насилия.
Она дала Грэгу свою визитную карточку и открыла дверь кабинета: «Ещё раз спасибо за помощь. Прошу вас позвонить мне, если вспомните кого-нибудь, кто сможет помочь».
Грэг молча кивнул и положил визитку в карман. Когда Макензи вышла из кабинета, то подумала, что разговор с каждым свидетелем бередит старые, незажившие раны. Она понимала, что эти беседы были важны для раскрытия преступления, но от этого ей не становилось легче.
Ещё она укреплялась в решимости поймать убийцу как можно скорее, чтобы перестать причинять боль людям, копаясь в прошлом, которое они пытались забыть.
Макензи решила, что нужно начать с самого начала. Она подумала об отце Костасе и богато украшенных дверях церкви Благословенного Сердца.
«После изнасилования одиннадцать лет назад он сохранил руководящую должность в церкви, – подумала она. – Как я понимаю, его кто-то прикрывает».
