Макензи поняла, что он догадался, к чему она клонит. Как бывший священник, он был не понаслышке знаком с обвинениями в насилии над детьми и сексуальных домогательствах. Макензи решила оставить тему, не желая его злить. Они поняли друг друга, так что не было необходимости углубляться.
«У вас есть ещё вопросы?» – спросил Митчелл.
«Нет. Спасибо за ответ».
Митчелл не покинул комнату. Он над чем-то задумался, а потом присел к столу.
«Это то, что их связывает? – спросил он. – Насилие?»
«Только двоих из них», – ответила Макензи.
«Я знаю, что отца Костаса обвиняли в домогательствах, но доказательств не было… Их было недостаточно, чтобы я изменил о нём своё мнение. Он был хорошим человеком».
«Я и сама не уверена, что думаю о тех обвинениях», – сказала Макензи.
«Если вы считаете, что эта связь поможет вам найти убийцу, то, мне кажется, я знаю, откуда вы можете начать поиски».
Митчелл выглядел опечаленным собственными словами. При этом Макензи видела, что его что-то гложет; что-то, что морально давило на него сильнее, чем он мог себе представить.
«Отец Митчелл?»
«Я в порядке, – ответил он. – Просто я точно знаю, что в стенах церкви действительно происходит сексуальное насилие над детьми. Пусть большая часть обвинений не имеет под собой никаких оснований и является лишь обманом в поисках внимания или денег, я знаю, что такие факты имеют место быть. Чтобы убедиться в этом воочию, вы можете прийти на встречу терапевтической группы».
«Терапевтической группы?» – переспросила Макензи.
«Группы для жертв насилия со стороны служителей церкви. Сами понимаете, что члены этой группы страдают от невыносимого стыда, поэтому встречи не привлекают внимание общественности и не рекламируются. Это что-то вроде группы самопомощи, только о ней мало кто знает».
«Почему вы её упомянули?» – спросила Макензи.
«Потому что недалеко от Вашингтона, в Александрии, штата Вирджиния, в четверг состоится встреча группы. Встречи проходят трижды в год. В стране действует более тридцати групп. Меня всегда приглашают на их собрания, потому что я рьяно обвинял церковь, когда заголовки пестрели историями о сексуальном насилии».
«Вы собираетесь на встречу в Александрии?»
«Нет. Я уже года три не посещаю их мероприятия. Господи прости, но мне сложно выносить эти встречи. После них я готов отречься от веры. Если до четверга вы не поймаете убийцу, я очень рекомендую вам сходить на встречу. Она пройдёт в четверг, в пять часов вечера. Я пока не знаю точного адреса, но если вы оставите свои контакты, я дам вам знать».
«Спасибо», – сказала Макензи.
Митчелл вышел из конференц-зала. Макензи вернулась к изучению документации, не находя почти ничего, что бы связывало троих жертв. Было свидетельство того, что Вудалл и Костас отдыхали на острове несколько раз и как минимум один раз приезжали сюда на конференцию. Из того, что она нашла, это были разные конференции. Ещё она узнала, что они ни разу не встречались на острове все втроём.
Дойдя до последней страницы, Макензи уже знала, что в документах не было ничего, что бы связывало трёх мужчин. Всё же ей казалось, что она немного продвинулась в расследовании.
«По крайней мере, это доказывает, что кроме рода деятельности их ничего не связывает. А встреча жертв насилия может стать отличным источником информации. И ещё… у меня осталось время, чтобы пару часов поваляться на пляже».
Макензи сфотографировала на телефон те документы, где указывались даты, в которые жертвы посещали остров. Если ничего другого, то эта информация пригодится им для выстраивания временной последовательности событий, когда Харрисон узнает для неё информацию по Таттлу.
Когда Макензи собралась выйти из здания, чтобы найти отца Митчелла, вдруг зазвонил телефон. Она широко улыбнулась, когда увидела на дисплее фотографию Эллингтона. Теперь она сможет рассказать ему о своей незапланированной экскурсии на пляж.
«Ты уже дома?» – спросила она.
«Нет, – судя по голосу, Эллингтон пребывал не в лучшем расположении духа. – Где ты сейчас?»
«Если я скажу, ни за что не поверишь».
«Где бы ты ни была, тебе нужно забронировать ближайший рейс в Небраску».
«Что? Эллингтон,… что случилось?»
«Мы нашли зацепку. Я уже переговорил с Макгратом. Мне нужна твоя помощь здесь, Мак. Мне кажется, что сейчас ты должна быть здесь».
«Ладно, хорошо», – ответила Макензи. Она пыталась мысленно настроиться на новое задание, но у неё ничего не получалось.
«Мёртвые священники… солнечные пляжи Флориды… и Небраска».
Это было сравнимо с ощущением, когда попадаешь в центр урагана.
«Мак?»
«Я слушаю. Просто… не ожидала такого поворота. Дай мне несколько минут. Я забронирую рейс и перезвоню, когда узнаю, когда прилечу. Эллингтон, всё в порядке?»
«Да, всё хорошо. У нас прорыв в расследовании. Он может…. Он может дать ответы на все твои вопросы».
Макензи глупо посмотрела на документы, лежащие на столе в офисе Митчелла. Сейчас они казались ей артефактами из другого мира. Всё расследование вдруг потеряло для неё всякий смысл – опасная мысль для агента ФБР.
Единственным, о ком она могла сейчас думать, был отец.
И ей не терпелось поскорее покинуть этот райский остров.
Глава семнадцатая
Он любил Бога, любил церковь и своих прихожан. Но, Боже, как же он ненавидел сидеть в исповедальне.
Уэйд Коул выгнул спину и посмотрел на часы. Было 19:05. По идее, он мог уйти домой ещё пять минут назад, но знал, что люди обычно опаздывали, торопясь признаться в грехах непосредственно до или после ужина с семьёй.
Из всех обязанностей священника ему не нравилось только выслушивать исповеди. Сидя за шторой, он иногда слышал о жутких вещах, но самое ужасное в этом было то, что иногда он узнавал голоса говоривших. Он мысленно совмещал голоса и лица, а потом во время службы знал, кто именно из сидящих перед ним мужчин скачивал детскую порнографию, и какая пожилая прихожанка позволяла парню дочери трогать себя в интимных местах.
И всё же он понимал важность этой процедуры не только для церкви, но и для каждого, кто приходил исповедаться, сидя по другую сторону шторы и открывая то, что грузом лежало на душе.
Если в следующие десять минут никто не придёт,… то он уйдёт. В восемь часов начнётся смена другого священника.
Только он подумал об этом, как услышал, как тихо открывается дверь в исповедальню. Потом он услышал, как кто-то сделал четыре шага до стула у шторы, а потом раздался тихий скрип стула под весом пришедшего. Отец Коул услышал шесть избитых слов:
