Антикварный магазин Баркера.
«Что за чёрт?» – где-то рядом сказал Одул.
«Кто бы это ни был, он играет с нами», – сказала Макензи. Ей очень хотелось разозлиться или прийти в ярость от того, что она только что увидела, но вместо этого, пусть ей и не хотелось в этом сознаваться, её охватил страх.
Эллингтон и Пенбрук вернулись в гостиную. Эллингтон сразу подошёл к ней, увидев выражение шока и смятения на её лице. Он ярко выругался, разглядывая место преступления.
«Значит, Хэмбри был лишь пешкой?» – спросил Пенбрук.
«Судя по всему, да», – ответила Макензи. Она хотела отстегнуть визитную карточку от рубашки Хэмбри, но ей становилось нехорошо от одной мысли, что придётся к ней прикоснуться.
«В чём же, чёрт возьми, заключается эта игра?» – спросил Одул.
«В последний раз я видела такую визитку, – сказала Макензи, – на лобовом стекле собственной машины. На обратной стороне было написано «Прекрати искать». Думаю, это ещё одно предупреждение».
«Но ведь дело закрыто, я прав? – сказал Пенбрук. – Я хочу сказать, что ничего подобного мы не видели до недавнего убийства, которое ваш друг Питерсон считает связанным с убийствами бродяг… Почему сейчас? Прошло сколько… двадцать лет затишья, а потом снова началась эта фигня?»
«Хороший вопрос», – сказала Макензи.
«Боже, это кошмар», – сказал Одул, заставив себя отвернуться от мёртвого тела Хэмбри.
«Я доложу начальству, – сказал Пенбрук. Он посмотрел на Макензи и Эллингтона. – Что скажете? Вы хотите осмотреться до того, как сюда прибудет куча народу?»
«Нет», – резко ответила Макензи; а потом, не говоря ни слова, она развернулась и вышла из квартиры.
***
Макензи была настолько ошарашена, что её в буквальном смысле трясло, когда она вернулась в машину. Она была испугана, она была расстроена, и она ещё никогда раньше не чувствовала себя настолько поверженной. Хуже всего было то, в другой части страны её ждало другое расследование, в котором до сих пор не было ни одной зацепки. Ни единой грёбаной зацепки.
Она редко давала волю слезам – сейчас она тоже не собиралась плакать, – но чувствовала, что слёзы разочарования были готовы вот-вот пролиться наружу. Она сжала пальцы в кулаки, ногти стали впиваться в кожу.
Она услышала звук шагов позади. Думая, что, скорее всего, это был Эллингтон, чтобы проверить, как у неё дела, она попыталась быстро прийти в себя. На секунду она задержала дыхание, ещё сильнее сжала кулаки, а потом выдохнула.
«Когда пойдёшь на пенсию, кучу денег придётся потратить на психиатра», – подумала она про себя.
«Привет», – сказал Эллингтон, подходя ближе. Он хотел взять её за руку, но она не позволила.
Макензи закачала головой, не в силах посмотреть ему в глаза. «Это меня убивает, – сказала она. – Ещё пять минут назад, до того, как мы вошли, я была жутко взволнована. Я рвалась в квартиру, чтобы наконец со всем покончить – с отцом и этим убийцей, с визитными карточками. Но сейчас… всё по-другому. Этот урод играет с нами».
«Мы с тобой останемся здесь, – сказал Эллингтон. – Думаю, Макграт разрешит. Мы останемся и попытаемся вдвоём окончательно разобраться в этом деле».
Он взял её руку в свою, хотя для этого ему пришлось применить некоторую силу. Он ободряюще сжал её. Макензи казалось, что сейчас он хочет её обнять, но понимает, что, находясь в расстроенных чувствах, Макензи не любила обниматься или любой другой физический контакт. Ей было приятно осознавать, что он так хорошо её изучил и уважает её желание.
«Нет, – качая головой, ответила Макензи. – Я должна разобраться с убийствами священников. Я не отдам это дело другому агенту».
«Макграт поручил его Ярдли, – сказал Эллингтон. – Она молодец».
«Я знаю, но… я должна вернуться. Я должна и…»
«Я понимаю», – сказал он.
Макензи знала, что он и вправду всё понимает. Он понимает, что она не может оставить что-то на полпути. Она должна была закончить дело, которое ожидало её возвращения в Вашингтоне.
Однако Эллингтон не понимал, что как только с тем делом будет покончено, она посвятит всю себя – всё своё время, силы и энергию – на расследование дела отца и не будет отвлекаться ни на что другое.
После того, что случилось сегодня, у неё просто не было иного выбора.
Кто бы ни стоял за этими смертями, он вынуждал её пойти на такой шаг. Ей нужно убедиться, что ублюдок заплатит за свои деяния сполна.
Но для начала ей нужно было узнать больше о том, что творится здесь, в Небраске.
«У тебя есть номер Кирка Питерсона?» – спросила она.
«Да, – ответил Эллингтон, – но он не самый надёжный источник информации».
Макензи было странно слышать эти слова, потому что насколько она помнила, Питерсон был дельным парнем – преданным своему делу и дотошным к деталям.
«Я должна с ним поговорить прежде, чем вернусь домой», – сказала она.
Эллингтон задумался, но потом нашёл номер, позвонил по нему и передал трубку Макензи. Слушая гудки, она заметила, что Эллингтона что-то беспокоит.
«Он не рад, что я звоню Питерсону», – предположила она.
Не успела она подумать, что могло стать тому причиной, как Питерсон взял трубку, и для расспросов не осталось времени.
Глава двадцатая
Когда Эллингтон припарковал машину на парковке у кафе сети Waffle House, в котором Питерсон согласился с ними встретиться, в кафе было довольно тихо. Было почти 10 часов вечера, и посетителей практически не осталось. До того, как они вышли из машины, Эллингтон коснулся плеча Макензи, показывая, что хочет её остановить.
«Прежде чем мы туда пойдём, я должен тебе кое-что сказать», – произнёс он.
«Что?»
«Не знаю, каким ты помнишь этого Питерсона, но с последней вашей встречи с ним что-то произошло. Мне он показался немного чокнутым, но сначала я решил, что его эксцентричное поведение связано с детективными заморочками. Потом мне кое-что рассказали агенты, которые с ним когда-то сотрудничали. Они говорят, что он стал очень мрачным. Не то, чтобы он слетел с катушек, но в нём появилась практически готичная мрачность. Он стал неприветливым и тихим».
«Я его запомнила другим».
Эллингтон пожал плечами: «Тогда хорошо, что я тебя предупредил. Я всего два раза общался с ним, пока был здесь, и он мне сильно помог. Просто… я даже не знаю. Есть в нём что-то пугающее».
«Окей. Ты меня предупредил. Пошли».
Эллингтон больше ничего не сказал, но было видно, что хотел что-то добавить. Они вышли из машины и вошли в кафе, где витал сладкий запах вафель с сиропом. Питерсон в одиночестве сидел за столиком. По виду казалось, что он уже давно не спал или собирался идти на пробы к фильму о вампирах.
