– Господи… Что здесь произошло? – Знакомый голос, раздавшийся за спиной, словно окутал ее. Володя стоял и с ужасом смотрел на руины дома, страшным призраком чернеющие в рассветном свете.
Лицо его стало белым, а глаза казались застывшими озерами на этом лице. Для него это был удар, но его смягчило присутствие Тани. Он еще не осознавал, что она, целая, живая, невредимая, стоит перед ним – все его внимание было приковано к сгоревшему дому.
– Таня!.. Таня… О господи… что произошло…
Он повторял какие-то бессмысленные слова, смотря вперед, перед собой, словно видел настоящего призрака, восставшего из ада.
Это было для нее уже слишком – увидеть Володю после всех потрясений прошедшей ночи. И, зарыдав, она бросилась к нему на шею. Он обнял ее крепко, осторожно гладил ее волосы. И ей вдруг показалось, что здесь, в его объятиях, – дом, единственный дом, самый прекрасный из всех, единственное счастливое для нее место на свете. Так стояли они долго, слишком долго, неспособные разнять рук. До тех пор, пока Володя первый не опустил руки, словно очнувшись.
Таня заметила это, и это кольнуло ее в самое сердце. И тут же она отстранилась сама, пронзая Володю горящими, просто обжигающими глазами – так ее жестоко оскорбил этот невольный его жест.
– Таня! Что здесь произошло?
– Пожар. – Дрожь прошла, и от злости, что он всегда такой нерешительный, странный, чужой, Таня чуть ли не возненавидела его в эту минуту.
– Как пожар? Что произошло?
– Мало ли пожаров бушует на Молдаванке!
– Это связано с тобой?
– Может быть, – Таня снова сверкнула глазами, – а если меня хотели убить, то что?
– Ничего, – Володя был удивлен ее холодностью, – сейчас тебе тоже угрожает опасность?
– Не знаю, – Таня немного сбавила тон.
– Если тебе негде жить…
– Негде, – отрезала Таня.
– Ты можешь временно пожить у меня.
– А Циля с Идой? Они тоже остались без крыши!
– Все вместе мы в моей квартире не поместимся, – задумался Володя, – но я знаю, как поступить. Напротив моего дома в Каретном переулке сдается несколько подходящих квартир. Я сниму одну для вас.
– Ладно, – Таня немного потеплела, подумав, что спрятаться в Каретном переулке прямо напротив Володи – не такая уж плохая идея.
– Тогда пойдем прямо сейчас!
– Подожди. Я должна кое-что тебе рассказать. Очень важное. Я знаю, кто убийца с Привоза.
– И я тоже знаю! – воскликнул Володя. – Я видел архивы в тюрьме! Я поэтому к тебе и шел.
– Похоже, я тоже добыла часть этого дела, – улыбнулась Таня и в двух словах рассказала то, что произошло у Домбровского, конечно, опустив главные детали стрельбы, снотворного и того, зачем она пошла к нему на квартиру. Таня довольно элегантно соврала, что была в гостях, тайком подслушала разговор. А улучив момент, потихоньку забрала папку.
Володя, в свою очередь, рассказал о посещении тюрьмы. Поверил ли он в легенду Тани или не поверил, он не выдал ни единым словом.
– Значит, листки, которые мне удалось украсть, кто-то добыл из тюремного архива, – задумчиво сказала Таня, внимательно выслушав рассказ Володи. – Вот непонятно только, почему забрали именно их? На них не было имени!
– На уголовном деле было, – удивился Володя, – и это имя попадалось ни один раз. Это имя…
– Гоби Имерцаки, – сказала Таня, – тот самый человек, который спас Иду и других людей в квартире от погрома. Бедная Ида…
– Подожди… Как ты узнала имя, если его не было в твоих листках? – Володя с подозрением уставился на Таню.
– Догадалась, – улыбнулась Таня, – ну ладно, я видела его со спины и узнала. Именно он тайком требовал эту папку у хозяина дома. Их разговор я и подслушала. А потом узнала. Честно говоря, это для меня шок. Он казался мне таким хорошим человеком.
– Гоби Имерцаки – серийный убийца, который вышел из тюрьмы после взятия ее Японцем. Он не должен был выходить на волю. И он продолжил убивать сейчас. Это он, наш убийца. Дело закончено.
– Не совсем. Что мы будем с этой информацией делать?
– Пойдем к нему. Попытаемся поймать, – Володя выглядел воодушевленным, – а дальше будет видно.
– Это глупость – идти прямо к убийце в дом! – сказала Таня.
– А мы не будем его ни в чем обвинять сразу, просто пораспрашиваем про Дуньку-Швабру, – предположил Володя, – а там сориентируемся по обстановке. В крайнем случае, задержим его и сдадим Марушиной. У меня есть оружие. Я могу его задержать.
– Это выход, – согласилась Таня, – а вот если Марушина отпустит его, серийного убийцу, тогда… Тогда это будет для меня хорошо! У меня будут доказательства…
– Что ты имеешь в виду? – удивился Володя.
– Так, просто… мысли вслух… – пожала плечами Таня.
– Тогда идем! Или тебе сначала надо устроить своих в безопасное место?
– Они пока на квартире у моего друга. Это подождет. Идем, – Таня вдруг почувствовала, что в ней проснулся некий охотничий азарт. – Одно меня смущает… Когда он убивал раньше, не было мертвых младенцев! Почему?
– Не знаю. Выяснится, – сказал Володя, увлекая ее за собой в лабиринты рассветного города.
Переулок спал. Он выглядел сонным и днем, но в ранние рассветные часы это было настоящее сонное царство. Единственными обитателями были коты. Шныряя по окрестным дворам, они окидывали хитрыми горящими глазами случайных посетителей, забредших на их территорию. Коты чувствовали себя хозяевами этих мест. И, убедившись, что пришельцы не угрожают их привычной жизни, спокойно продолжали свой путь, бесшумно проскальзывая в тайные, только им известные лазы.
Несмотря на то что в переулке жили исключительно бедные люди (зажиточная мебельная мастерская была единственным исключением), никто не спешил в этот час на работу. Это означало, что обитатели переулка добывают себе пропитание хитрыми, только им известными путями – разумеется, нарушая любые законы.
Таня вспоминала то страшное утро после еврейского погрома, когда они вошли в переулок, чтобы узнать об Иде. Каким отчаянием переполнилось ее сердце, когда она поняла, что подруге угрожает беда! И какая радость охватила всю ее душу, когда узнала, что Ида спасена, что один очень хороший человек спас ей жизнь. Какая благодарность охватила ее! И вот теперь она снова шла к этому человеку. В этот раз затем, чтобы разрушить его жизнь.
Все это как-то не укладывалось в голове. На руках были доказательства, они с Володей точно знали, что Гоби Имерцаки – серийный убийца. Они понимали, что страшные убийства на Привозе – дело его рук.
Таня, внимательно выслушав рассказ Володи о страшном палаче в подземельях Тюремного замка, даже поняла, почему к трупам, разрезанным на куски, добавились мертвые младенцы. Это – первый печальный опыт с Розой Шип, которую Имерцаки убил совсем юным, плюс последствия пребывания в тюрьме, после которых его и так больная психика претерпела изменения в самую худшую сторону. Последствия тюрьмы стали необратимы, и он принялся убивать так, как убивал раньше, так, как убил Розу Шип. Тем более, что раздобыть ненужных, брошенных младенцев в таком гиблом месте, как Привоз, совсем не было проблемой.
