4
Он не был дальтоником. Он сказал, что у нее глаза цвета меда. А губы, которые он целовал, были калиновые, яркие.
Утром у него был самолет, он жил на две страны, и уже в обед был в Париже, рядом со своей женой.
— Вы беременны, поздравляю, — сказала доктор после того, как Зоя сошла с холодного гинекологического кресла и оделась.
Она вышла из кабинета потрясенная и счастливая. Теперь ей уже было не до учебы. Теперь она была драгоценным сосудом, в котором зародилась жизнь Шорохоффа. И ей было все равно, будет ли это девочка или мальчик. Это будет красивый и невероятно талантливый ребенок.
— Я ухожу из школы, — объявила она в тот же день Пастухову. Тот не понял ее, почему-то обрадовался.
— Я рад за тебя, — сказал он. — Захаров — порядочный человек, он обеспечит твое будущее.
Она не стала ему ничего объяснять, просто забрала из своего шкафчика вещи, сложила их в рюкзачок и покинула школу.
— Я ушла из школы, — сообщила она о своем решении тете Ире.
— Как? — Она опустилась на стул и всплеснула руками. — Почему, зачем? Решила поступать в институт? В какой? Или в университет?
— Я еще не решила.
— Ну, хорошо…
Тетка казалась растерянной.
— Ну, ты уж поскорее определяйся. К чему у тебя есть наклонности?
— Пока ни к чему, — спокойно ответила Зоя и отправилась в свою комнату, легла и закрыла глаза. Ей надо было все хорошенько обдумать. Понятное дело, что ей надо было уходить от родственников. Что ж, у нее есть квартира, вот там она и поселится, будет ждать родов. А зарабатывать она будет танцами, пока здоровье позволит.
Вечером за ужином она сказала, что не собирается и дальше сидеть на шее у родных, что хочет жить самостоятельно. Что в ближайшее время займется поисками работы, будет танцевать.
— Я не поняла, где ты будешь жить? — спросила, густо краснея, Ирина. — Снимешь квартиру?
— Зачем же снимать, когда у меня есть своя? Попросите квартирантов уйти, и все. В чем проблема? Или вы считаете, что у меня нет прав на эту квартиру? — Зоя была в недоумении. Снимать квартиру? Они что, совсем берега попутали?
Герман Иванович быстрым шагом покинул комнату.
— У тебя нет квартиры, — после небольшой паузы сказала Ирина, встала и заняла, как показалось Зое, чуть ли не оборонительную позицию.
— Я понимаю, вам будет трудно договариваться с жильцами, но придется. Мне двадцать лет, понимаете? Я имею право жить самостоятельно, в своей квартире. И вы меня уже не остановите. В крайнем случае, если вам уж так трудно, я могу сама с ними поговорить. Я найду с ними общий язык. Или вы хотите сказать, они заплатили за год вперед?
— Квартиры нет. Давно. Мы продали ее в прошлом году.
Вот этого она никак не ожидала.
— Вы обманываете меня… — начала она бормотать, чувствуя, как ее охватывает нервная дрожь. — Этого не может быть!
— Может.
— Но я — хозяйка этой квартиры. Наследница.
— Ты ничего не докажешь. К тому же ты полтора года тому назад сама подписала доверенность на Германа Ивановича.
— Нет, я ничего не подписывала!
— Подписывала. Просто он сказал тебе, что тебе надо подписать документ, в котором ты не возражаешь против ремонта подъезда вашего дома… И ты подписала.
— То есть вы подсунули мне доверенность… Но как, как вы могли так со мной поступить? — Слезы обиды покатились по щекам.
— А что ты так удивляешься? Ты жила вместе с нами, у тебя была своя комната, мы тебя прописали у себя… Мы тебя кормили, оплачивали твою учебу. А с какой стати-то? Мы что, миллионеры? Мальчиков надо было учить, вот мы и решили, что этих денег хватит на их образование за границей.
— Да вы спятили? Я подам на вас в суд!
— Хоть сто порций! Но мы, наша семья — не благотворительная организация…
Зоя плохо помнила, что было потом. Видимо, с ней случилась истерика, она носилась по квартире, собирая свои вещи и укладывая их в большой чемодан. Поднимать его сама она не стала, понимала, несмотря на то что ей в тот момент было очень плохо и она мало что соображала: такой тяжелый чемодан может навредить ребенку. Поэтому позвонила своему другу и попросила приехать, помочь ей перевезти вещи.
Голова кружилась, ноги не держали Зою, приятель-танцовщик Юра привез ее к себе домой.
Маленькая квартирка с единственной комнатой, большую часть которой занимает кровать, а все остальное пространство — сплошные зеркала и балетный станок.
— Ложись и отдыхай, — сказал Юра. — А я пока приготовлю что-нибудь поесть.
Он не задавал вопросов, и она была ему очень благодарна за это.
— Может, тебе таблетку дать? — спросил Юра, показавшись в дверях в фартучке и с половником в руке.
Зоя улыбнулась. Юра был геем, все это знали, и никто из их компании его не осуждал. Он был приятным в общении, учтивым, щедрым на подарки и переполненный тайнами. Все понимали, что у него есть покровитель, но кто именно — никто не знал.
— Нет, не надо таблетку, голова и так скоро пройдет, я знаю, где помассировать виски, еще около ноздрей… это работает.
— Хорошо. Как скажешь. Спагетти скоро будут готовы.
Он накрыл столик в комнате, Зоя поела с аппетитом.
— Мне нужна работа и немного денег на первое время, я потом отдам.
— Хочешь снять квартиру?
— Конечно. Мою-то они продали. Гады!
— Может, я скажу сейчас очень странную вещь, и ты даже, возможно, подумаешь, что я говорю глупость… Знаешь, думаю, это судьба. Вся эта ситуация. Рано или поздно в жизни надо все изменить. С кем-то расстаться навсегда, с кем-то, наоборот, встретиться. Жизнь не стоит на месте. Понимаю, звучит как банальность, но это действительно так. И то, что ты у меня сейчас здесь, — не случайность. Значит, так и должно было произойти, понимаешь?
— И спагетти твои — тоже закономерность? Судьба? — Она нервно захныкала.
— Да.
— Но я не знаю, как мне вырулить… Я же ничего не умею. И у меня ничего нет.
— Ты молода, красива, у тебя великолепное тело.
— Юра, что ты собираешься мне предложить?
— Совсем не то, во всяком случае, о чем ты сейчас подумала. Клуб. Стриптиз-клуб «Золотая нимфа».
— Я знаю, где это. Там работает Наташа Сурова. Это бордель?
— Ничего подобного. Говорю же: стрип-клуб. Очень дорогой, там хорошо платят. Интима не будет, если сама не захочешь. Я знаю это точно.
— Вообще-то я знакома с Наташей, она ни за что не согласилась бы работать в борделе, это абсурд!
