Сразу же после этого встретившись в ресторанном бистро с братьями Ворожцовыми, Андрей обсудил с ними все, что удалось узнать за последние часы. Вад и Дан сообщили, что операция по установке «жучка» в каюте Бирека прошла успешно. Кроме того, после отплытия из Таллина Том — Антон Томозин — заметил в своем коридоре нового уборщика. Спецназовцы уже обратили внимание на то, что их каюты обслуживающий персонал убирает несколько раз в день — такой тут был порядок. И вот сегодня в обед вместо прежнего, кто приходил убираться в каюту вчера вечером и сегодня рано утром, явился другой. Причем назвавшийся именем прежнего и чем-то даже на него похожий.
Том сделал вид, что ничего особенного не заметил, но тут же это странное обстоятельство взял на заметку. Когда уборщик, закончив работу в каютах своего блока, отправился в секцию обслуживающего персонала, Том незаметно проследовал за ним и установил, где тот проживает. Как оказалось, уборщик обосновался в одной каюте с… охранником Биреком.
— Та-а-а-к!.. — протянул Лавров, хлопнув ладонью по коленке. — Вот они и начинают вырисовываться, все эти «казачки засланные». Не удивлюсь, если где-то рядом с ними обитает и некий матрос Рег Сибс.
Он рассказал о только что случившемся происшествии с его знакомым Пааво, а также о том, что удалось услышать о пройдошливом помощнике капитана Зимбеле, который попал в экипаж парома взамен своего предшественника, погибшего при странных обстоятельствах. Рассказал Андрей и о своем визите в информцентр судна, порекомендовав побывать там Муру, которому следовало хотя бы на глаз прикинуть возможность вскрыть замки сейфов с оружием. Братья пообещали сориентировать Мурикова на этот объект.
Кроме того, они сообщили Андрею о некой красотке, которая сама начала липнуть к Муру, «отшив» ту девицу, за которой Муриков ухаживал минувшим вечером. Скорее всего, были уверены парни, его вчерашние ухаживания оказались весьма «результативны» — в своей каюте он не ночевал. И вот такой донжуанский «кульбит» — вместо вчерашней пассии рядом с ним в ресторане сегодня днем Вад заметил другую особу, куда более эффектную, но, как внутренне почувствовал Ворожцов, чем-то чрезвычайно опасную. Несмотря на ее милую улыбку и изящные, аристократичные манеры, она чем-то напоминала кобру, приготовившуюся к броску.
— Что-то мне, ребята, подсказывает — вот теперь действительно началась игра по-крупному, — с блистательно-беззаботной улыбкой, как если бы он рассказывал о вчерашнем свидании, озабоченно отметил Лавров. — Подозреваю, что за нами тоже началась охота. У меня даже сейчас такое ощущение, будто кто-то таращится в нашу сторону. Наши противники очень хитры и предусмотрительны. Они, я думаю, с самого начала предполагали вероятность утечки своих секретов и ответа России на провокацию, которую они сейчас готовят. А предположив, что русские скорее всего отправят для нейтрализации диверсантов свою спецгруппу, они наверняка должны были предпринять ход по выявлению нашей команды, чтобы вывести нас из игры.
— Считаете, они расшифровали Мура и теперь попытаются выйти на остальных? — спросил Дан, для посторонних заразительно смеясь чему-то невероятно забавному.
— Не исключено… — согласился Андрей, продолжая изображать беспечную веселость. — Надо предупредить Мура, чтобы он был начеку. Конечно, проще всего было бы, если бы он развязался с этой красоткой и не рисковал. Но… В чем-то ведь такая ситуация может обернуться и в нашу пользу. Если вдруг окажется, что девица и в самом деле из «торнадовцев», и если нам ее удастся взять, тогда мы получим возможность выйти на акул покрупнее.
— Тогда что же, наши планы на сегодняшний вечер меняются? — давясь хохотом, спросил Вадим.
— Нет, не меняются, — со смехом хлопнув его по плечу, уведомил Лавров. — Мы трое и Кир занимаемся автопалубой. Мура подстраховывают Лом, Чиж, Крок и Том. Прежде всего эту дамочку надо срочно, прямо сейчас, сфотографировать и сбросить снимок нашим спецам — пусть «прозвонят», кто она и что собой представляет. Парни должны постоянно меняться, чтобы не примелькаться. И вот еще что. Если он с ней где-то уединился — в ее ли, в его ли каюте, минут через десять от очередного дежурного должен быть контрольный звонок на его сотовый. Не ответил — значит, с ним что-то случилось. Уж тогда — никакого «миндаля», всей группой ворваться и действовать по обстоятельствам.
— То есть… — вскинув указательный палец, с игривым смехом начал говорить Дан, а Лавров с той же степенью показной игривости продолжил за него:
— …Получить информацию любой ценой!
Они вышли из бистро и вновь разошлись кто куда. Никто из посетителей заведения, занятых едой, своими мыслями и застольными разговорами, не обратил на их уход совершенно никакого внимания. Кроме одного неприметного, щупловатого мужчины с большими залысинами, который сидел в дальнем углу спиной к спецназовцам. Делая вид, что он занят исключительно своим бифштексом, щуплый, не отрываясь, смотрел на интересующих его парней через отражение в витрине. Заказчик его уведомил, что если он сможет выяснить, о чем эти трое столь жизнерадостно беседуют, он получит вдобавок к пятисотдолларовому задатку еще полторы тысячи зеленых.
Но получилось так, что лишь войдя в бистро, щуплый прямо с порога понял: эти трое несут в себе какую-то непонятную угрозу. Из этого следовало, что стоит ему «проколоться», как следом за этим может произойти нечто весьма для него неприятное. Но он не желал изображать из себя каскадера и решил прочесть разговор опасного «трио» по губам, глядя на отражение. Однако, к его досаде, эти русские говорили, постоянно чему-то смеясь, что не давало возможности четко отследить артикуляцию произносимых слов, да и стекло оказалось не идеально ровным, что искажало восприятие.
Четверть часа просидев в напряжении, щуплый толком так ничего и не понял из сказанного русскими. Вообще-то корнями он и сам был русским, хотя по паспорту значился как финн. Его основной профессией было карточное шулерство, плюс ко всему слежка за неверными мужьями и женами. Жил он в Хельсинки, в той стороне, откуда до порта было рукой подать, из-за чего Бьерна (по-русски Бориса) Костюкхоффа в тех краях знала каждая собака. И надо же было ему согласиться на предложение какого-то развеселого кабацкого гуляки, который, проиграв ему пятьсот баксов, предложил безо всякого напряга заработать вдесятеро больше!
Оказавшись на судне по турпутевке, купленной ему новым знакомым, Бьерн-Борис вдруг понял, что влип в какую-то историю, причем очень и очень серьезную. Его заказчик, каким-то чудом ставший на судне матросом, приказал следить за всеми, кто общается между собой по-русски. Содержание разговоров Костюкхофф был обязан ежедневно и даже ежечасно докладывать заказчику, внезапно ставшему жестким и безжалостным. И если до Санкт-Петербурга, где прадед Бьерна-Бориса когда-то трудился на почетном и ответственном посту дворцового швейцара, он мог особенно не напрягаться, то после Питера ситуация изменилась радикально. Русских на судно поднялось человек пятьдесят, если не больше. Попробуй уследи за всеми! Облегчило задачу то, что заказчик приказал принимать во внимание только лишь молодых мужчин от двадцати до сорока.
Но все равно следить за русскими и подслушивать их разговоры оказалось куда сложнее, нежели за флегматично-рассудительными финнами. Вот и эти трое… Кто они? Переодетые военные? Спортсмены? Уголовники? Из всего ими сказанного Бьерн-Борис только и смог понять несколько слов — «рука», «отшила девицу», «таращится», «уединился», «ценой»… И что все это означает? За такие «богатые» сведения, скорее, можно не бабки, а отправку за борт схлопотать. А что, если… В самом деле, он что, раб этого господина Сибса? Подумаешь, великая цаца! Можно будет сказать ему, что один из русских пожаловался на то, что у него болит рука, другой — на лесбиянку, «отшившую» у него девицу. Что еще? Третий хвастал тем, что на него таращатся все женщины в бистро, и он охотно уединился бы с любой из них, не интересуясь ценой, которую она назначит за свои услуги. Судя по тому, как они себя держали — гоготали на все бистро, не смущаясь присутствия посторонних, этих трех оболтусов наверняка интересуют только деньги и бабы.
