– Умерьте пыл, Алексей Петрович! – терпеливо сказал Дэн. – Никто не сомневается в вашем мужестве и в вашей силе. Седой всегда отзывался о вас с огромным уважением. Именно поэтому он выбрал такой жесткий метод убеждения. Мы знаем, что на пустяки вы не купитесь. Поэтому так много крови. Но это необходимо, согласитесь! Вы же упрямы как баран. Вы потеряли двух троюродных братьев, любовницу, едва не потеряли дочь. А ведь дочь никуда не исчезла. Она скоро выздоровеет, будет ходить на работу, гулять по улицам… А ведь есть еще ваша жена, которую вы очень бережете, и ваша престарелая мама…
– Стоп! – хрипло сказал Ямщиков. – Закрой свой поганый рот и слушай. Если вы еще раз попытаетесь тронуть мою семью, я иду в милицию…
– И что? – спокойно проговорил Дэн. – И что вы им скажете? Если вы начнете говорить, Алексей Петрович, то придется сказать всё. Вы готовы к этому? Господин Седой уверен, что нет. Мы знаем, что милиция вас уже навещала, но вы же не стали раскрывать потайные уголки своей души… Мы тоже не будем ничего афишировать. Даже если вы заупрямитесь и пойдете ва-банк. Мы не будем фискальничать. Мы просто будем методически уничтожать все вокруг вас, пока вы не останетесь один, как столб на дороге. А потом покончим и с вами. Но это уж в крайнем случае – если разум не возьмет в вас верх.
– Тебе ли судить о разуме, подонок? – презрительно сказал Ямщиков.
– Но я же ничего обидного не сказал, – произнес из-под шляпы Дэн. – Я же как раз предполагаю, что вы – человек разумный. В конце концов, что вы теряете в случае своего согласия? Мне кажется, сейчас вы теряете больше. Конечно, я допускаю, что судьба троюродных братьев вас волнует мало, но сюда-то ведь вы пришли?.. А до сих пор была всего лишь преамбула. Как вы понимаете, дальше будет хуже.
– Не боитесь обломать зубы? – мрачно спросил Ямщиков.
– Не очень, Алексей Петрович, – ответил Дэн. – Все-таки профессионалы. Следов стараемся не оставлять. И вообще мы неплохо подготовились. Вот я сейчас, например, тоже готов к любым неожиданностям. Учитывая ваш горячий характер, я не решился идти на встречу с пустыми руками. В кармане у меня пистолет, заряженный специальными ампулами. Одно ваше неосторожное движение, и вы получите заряд сильнейшего снотворного. Проспите не менее восьми часов. А проснетесь – и все начнется сначала.
– Ну и мрази вы со своим Седым! – сказал Ямщиков.
– Ну, когда-то ведь он был и вашим, – возразил Дэн. – Вам не стоило бы об этом забывать.
– Да уж, этого я никогда не забуду! – процедил Ямщиков.
Они оба замолчали. Ямщиков словно о чем-то размышлял, глядя поверх деревьев на серое моросящее небо. Дэн внимательно смотрел на него, не вынимая рук из карманов.
– Где Седой? – неожиданно спросил Ямщиков. – Мне нужно поговорить с ним лично.
– Разумеется, вы встретитесь с ним лично, – сказал Дэн. – Но только эта встреча должна быть обоснованной. Она должна быть обеспечена информацией, понимаете? Что это будет – бумаги, чертежи, записывающее устройство – не важно, это на ваше усмотрение. Но прежде чем организовать встречу, мы проверим достоверность этой информации…
– Что ты можешь понимать в этом, недоносок? – скривил губы Ямщиков.
– Проверять буду не я, Алексей Петрович, – терпеливо сказал Дэн. – Для этого у нас есть специалисты. Не такие крупные, допустим, как вы, но все же… Подсунуть им пустышку не получится. И, кстати, совсем не обязательно грубить. Меня это не обижает. Я понимаю, что это от бессилия…
– Как же, от бессилия! – зло сказал Ямщиков. – Психолог хренов! В общем, слушай сюда, придурок, – ничего вы от меня не получите, пока я не встречусь с самим Седым, понятно? И ни хрена вам меня не запугать – даже если вы перебьете всех близких мне людей. Я из стали, понятно? Седой должен бы это понимать. Поглупел он, что ли, за кордоном?
– Людей из стали не бывает, Алексей Петрович, – мягко сказал Дэн. – Это всего лишь метафора. У каждого есть болевая точка. И всегда мы ее находим. Рано или поздно.
– Ладно, мне плевать на твои размышлизмы, сморчок! – оборвал его Ямщиков. – Я свое последнее слово сказал. Хочу встретиться с Седым. Телефон мой вы знаете. Вы все про меня знаете – найдете способ связаться. А теперь я пошел.
Он повернулся, преодолев искушение броситься на неказистого человечка в шляпе, которого – он был уверен – смог бы уничтожить голыми руками, и зашагал через кладбище. Он не видел, как Дэн некоторое время смотрел ему вслед, а затем пожал плечами и пошел в противоположную сторону.
Ямщиков уехал с кладбища взбудораженный до глубины души. Он, обычно шутя управлявший машиной, по дороге дважды едва не врезался в соседний транспорт, и это расстроило его еще больше. «Нервничаешь, брат, – сказал он себе мысленно. – Теряешь хватку. А сейчас все должно быть наоборот. Они только этого и ждут – что ты станешь мягким как кисель. Людей из стали не бывает! Что ты понимаешь, жалкая зверушка? Ты убиваешь из-за угла, со спины…»
Ямщиков закусил губу и едва подавил стон, который рвался у него из груди. До сих пор он еще сомневался, но теперь истина предстала перед ним в неприглядной и оглушающей наготе – его дочь, его красавица Елена, обожаемое, безобидное и доброе существо, должна стать жертвой ненасытного чудовища, у которого множество имен – Алчность, Честолюбие, Эгоизм, но сущность у которого одна – набивать бездонную утробу. Сережа Гладилин когда-то сказал, что люди, уничтожающие себе подобных – хоть в прямом, хоть в переносном смысле, – ищут в этом акте спасение для себя. Чужая смерть создает у них иллюзию всевластия и собственного бессмертия. Наверное, Сережа был прав, но у него самого нет даже этой иллюзии. Чудовище сожрало и его. А помог Ямщиков. Помог, исходя из собственных амбиций, из собственных страхов, из жестокого расчета. Чем же он лучше Седого? Он готов поставить на кон даже жизнь жены и дочери. Чем же он лучше?
А ничем. Все дело как раз в том, что жизнь – случайность, ненадежный шанс. Выжить почти невозможно. Только вечное противостояние, постоянное напряжение жил, нежелание уступать ни пяди… Ямщиков горько усмехнулся. Ну да, и тогда тебе начинает казаться, что ты почти бессмертен, почти равен богам…
Но сейчас уже поздно что-либо менять. Путей к отступлению – ни единого. Значит, он перейдет в наступление. Этого от него не ждут, и это единственный выход. Главное, чтобы Седой оказался здесь, а что-то подсказывало Ямщикову, что Седой должен быть рядом. Этот человек всегда был слишком нетерпелив и жаден. Потому и за границей оказался, потому и стал бизнесменом, угробив тот небольшой талант, который был отпущен ему судьбой, потому и в бизнесе постоянно ходил на грани. Наверное, он кажется себе победителем. Но вечных победителей не бывает. Вот какую истину стоило бы выучить Седому и его «шестеркам».
Ямщиков намеренно не поехал в больницу к дочери. Он понимал, что за ним наблюдают. Так пусть не видят, что он растерян, что он суетится. Сейчас главное – убедить их в своей несгибаемости и добиться, чтобы с ним встретился Седой. Пока все не решится, дочь будет в безопасности. Не на все сто процентов, но в реальной жизни ни одна система не дает такого КПД. Все равно приходится с чем-то мириться.
