- Его высочество не ставил меня в известность относительно своих планов на сегодня. – Скалигерри поклонился, делая матушке слегка заметный знак отойти в сторону – им надо поговорить.
Герцогиня едва заметно кивнула и что-то прошептала королеве, поклонившись.
- Разумеется, - со вздохом кивнула королева. – Я очень надеюсь, что в планы принца Патрика входит посещение вернисажа под открытым небом… Очень, очень на это надеюсь!
Однако буквально минуту спустя к королеве подбежал паж, и надежды ее разбились волной о каменные скалы. Сын просил его простить. Дела, связанные с организацией скачек, которые он взял на себя в связи с болезнью его величества, требуют постоянного личного присутствия. Он глубоко сожалеет о том, что не сможет посетить…
- Гаденыш… - прошипела про себя королева, и обворожительно улыбнувшись королевскому секретарю, порвала бумагу в клочья.
- Матушка, - поклонился герцогине Скалигерри, когда они отошли. – Я прошу вас проследить за герцогиней Адорно. Хелен, она…
- Я уполномочена ее величеством следить за ВСЕМИ девушками, проходящими отбор, - голос герцогини холодом бил по щекам, будто звонкие пощечины. – Так как герцогиня Хелен Адорно входит в их число, соответственно, я прослежу и за ней. Что-нибудь еще, Реньер?
- Простите меня, матушка. Желаю вам приятно провести время.
- Я надеюсь, ты не разочаруешь ее величество. Помни, о чем попросила тебя королева Мария.
- Конечно, матушка.
И герцог Скалигерри удалился.
- Реньер без ума от Хелен, - улыбнулась королева, глядя вслед удаляющемуся королевскому секретарю.
- Вас… это не радует? Если вы и его величество желаете…
- Мы можем много чего желать, - королева сжала герцогине руку. – Они не любят друг друга. Патрик и Хелен. Я чувствую. Однако Патрик – влюблен. Это я тоже чувствую! Еще принца что-то сильно беспокоит… Уж я-то вижу его насквозь.
- Так вы… не против?
- Если у Герцога Скалигерри и герцогини Адорно сложится? Конечно, нет!
- Тогда давайте не будем показывать им нашу благосклонность… Пока.
- Очень мудро, - кивнула королева.
- Что же касается ваших опасений относительно принца… Терпение, ваше величество. Уверена, скоро мы все узнаем…
Тем временем девушки рассаживались по своим местам. Хелен выпало сидеть в одной карете с Лиллиан. Статс-дама и ее величество заметили это:
- Какая неприятность, - вздохнула королева. – Это испортит девочке путешествие. А ведь она столько пережила! В ее жизни было так мало радостей…
- Не сочтите за дерзость, ваше величество, но… Разве вы не всесильны? Во всяком случае, в этом вопросе, как мне кажется, вполне?
- О! А ведь и правда...
И королева Мария направилась к открытой карете под номером пять.
- Хелен, дорогая! Мы с герцогиней Скалигерри просим тебя присоединиться к нам! Простите нас, Лиллиан. Не обижайтесь. Наша задача привлечь внимание молодых людей, радовать их глаз, не так ли? А пурпур с зеленым сочетаются плохо.
Хелен и королева Мария уже сделали несколько шагов, когда герцогиня Адорно услышала очень тихий, но злой шепот: «Как и с голубым…»
Королева остановилась. Очень медленно развернулась. Улыбнулась всем присутствующим, включая графиню Тиберин:
- Вы. Что-то. Сказали. Дорогая?
- Ах, нет, ваше величество, ничего! – Лиллиан выскочила из кареты и присела в глубоком реверансе (настолько глубоком, насколько смогла).
- Лиллиан. В моем присутствии либо говорят громко и четко, либо молчат. Запомните это, пожалуйста. Я делаю вам предупреждение. Приятного путешествия. Хелен, пойдем, дорогая…
Глава двадцать вторая
Медленно, маленькими шажками, придерживая юбки, Хелен шла между расставленными лабиринтом мольбертами. Вернисаж под открытым небом! Естественный свет. К каждой работе можно подойти. Иногда рядом стоял сам автор, есть возможность выразить свою признательность или что-нибудь спросить… Купить картину, если есть желание.
Она никогда не думала, что когда-нибудь пожалеет, о том, что не вылезала все эти годы из библиотеки Академии. Казалось – весь мир сосредоточен в формулах, расчетах, ингредиентах. Хелен только сейчас начала понимать - все это время рвение к учебе было обусловлено жаждой мести.
Она хочет найти средство, отменяющее приворот любого уровня. Это -цель жизни. Ради памяти мамы…
Искусство, дружба… любовь, наконец. Все это было так далеко... А ведь это и есть жизнь! В королевстве зельеваров так много интересного. Удивительного…
Художник – тоже зельевар. Краски замешаны на зельях. Живописец варит их сам, по индивидуальному рецепту. Такие краски воздействуют на эмоции. Иногда - вызывают воспоминания. Невероятно…
Конечно, она об этом знала. Но никогда не была на выставках. Зря. Здесь так красиво! Пейзажи, портреты, натюрморты. Одни – яркие и радостные, другие – не броские, трогательные. От мольберта к мольберту, попадаешь в другой мир. В чью-то маленькую сказку. Уголок души. Восторженной, нежной, страдающей, ликующей, сентиментальной. Кто-то решил поделиться с тобой. Искренне. Щедро. Ничего не требуя взамен, лишь немного твоего внимания…
Хелен улыбалась. Ее захватила праздничная обстановка, обилие красок. А какая чудесная погода! И потом… Даже если ты любимая ученица профессора Вальпнера, обладательница голубого плаща и твое призвание – наука, все-таки выглядеть настолько роскошно, как, например, сегодня это… приятно.
Девушки ходили между рядами, останавливаясь у каждой работы, негромко переговариваясь, иногда заговаривая с авторами выставленных картин, если таковые присутствовали. Молодые люди из окружения принца сопровождали сразу несколько девушек. Так, чтобы была возможность пообщаться со всеми. К сожалению, представительниц прекрасного пола было намного больше.
Королева Мария шла под руку со своей статс-дамой, сжимая губы и натянуто улыбаясь:
- Гаденыш… Какой же гаденыш, а? У него дела! Требующие его личного присутствия! Ну как же! Его величество заболел! И на наши юные плечи легла тяжелая ноша ответственности! Каменной плитой придавила! Поэтому он ... глубоко сожалеет! Но посетить вернисаж не сможет… Ах, какое несчастье, а?
- Не судите его слишком строго, ваше величество… Отчасти. Ну, в какой-то степени. Мальчик ведь прав. Он действительно…
- Настоящий гаденыш! Действительно!
Герцогиня Скалигерри еле сдерживала смех. Королева Мария это чувствовала, поэтому специально злилась как можно более выразительно. Ей так хотелось, чтобы эта женщина улыбнулась после той страшной трагедии. Хотя бы раз. Пусть не явно. Пусть про себя, где-то глубоко внутри, но… улыбнулась.
Только за это она так и быть, простит Патрика. Но это ему сильно повезло. Хотя… когда-нибудь было иначе? Этому гаденышу всегда все сходит с рук! Гаденыш… Настолько очарователен, что все ему прощаешь. И так с самого раннего детства по сей день…
