Сощурил залитые слепящим светом глаза и посланец Дальних и тоже отступил на шаг.
– Разумно ли, великий?..
– Молчи! – рыкнул Фенрир, повинуясь краткому жесту Старого Хрофта.
Трое, застывшие у растревоженного Источника, ощущали медленно пробуждающуюся мощь, чужую, странную, не укрощённую и, быть может, даже и вовсе не укротимую. Точнее, ощущали Отец Дружин и его племянник-волк, а что чувствовал посланник Дальних, не смог бы сказать никто.
Шерсть вставала дыбом на загривке Фенрира, молнии плели причудливую сеть, кипела вода, всё гуще валил пар.
Старый Хрофт, владыка Асгадра, отец асинь и асов, замер, сделавшись подобным вырезанной из дерева фигуре на карнизе его собственного тронного зала.
Источник извергает силу. Чистую магию, беспримесную, порождённую – нет! – словно в чистой воде рука вдруг натыкается на что-то склизкое, распадающееся под пальцами, мерзкое, так, что первое желание – отдёрнуться.
Нечто подобное крылось и здесь, в магии, исходящей от рваной раны под корнями Иггдрасиля. Точно здесь лилась кровь Упорядоченного, а сам Источник являл собой разрыв одной из потаённых жил вселенной.
Старый Хрофт пытался проникнуть внутренним взором сквозь саму плоть Асгарда, вдоль того пути, которым проникала сюда магия, прежде чем излиться стремительно испаряющейся влагой.
Он словно пытался глядеть на яркое солнце. Открывавшаяся в Источник жила скользила, норовила убежать и скрыться, точно ящерица под камнями. Так ли было, когда он, О́дин, стоял подле Источника Мимира, вглядываясь в танец песчинок на дне каменной чаши? То же ли он ощущал, замерев подле священного Урда в самом Обетованном?
Похоже – и не похоже. Нечто большее крылось там – хотелось сказать «в глубине», но к Источникам Магии это понятие неприменимо, истекавшее из них не «поднималось наверх», скорее «собиралось со всех сторон».
Да, нечто большее. Присутствие его не заподозрил бы никто, может, даже и Хедин бы не смог. Надо было быть древним владыкой Асгарда, побывавшим у всех трёх Источников задолго до того дня, как Молодые Боги вступили в Упорядоченное, чтобы это почувствовать.
Магия Четвёртого Источника не была чиста, как в трёх остальных. Сперва это казалось не столь заметным. Но сейчас, как видно, поднялось что-то ещё, примесь, загрязнение, муть, невесть откуда взявшаяся, невесть где зародившаяся.
Плохо. Отец Дружин понятия не имел, откуда могла взяться в изначально чистом потоке эта скверна. Её не так много, от неё можно избавиться, но Источник уже не тот.
В нём по-прежнему очень много изначальной силы: потоки, водопады, океаны. И значит, из неё можно сотворить нужное.
Древний Бог вспоминал. Ему требовалось сделать это как можно скорее, пока правильной силы хватает и нет нужды отделять чистое от нечистого; ему предстояло вспомнить до мельчайших подробностей, какими были асы и асиньи, без прикрас. Отважный, но простоватый Тор, молчаливый и мудрый Хеймдалль, смелый, хитрый, а порой и коварный Локи… и остальные. Фригг с её ревностью, Сиф, любившую повеселиться, тихую Идун – всех-всех-всех.
Но это будут лишь его воспоминания, отражения былого в памяти Старого Хрофта, сколько угодно точной, но – лишь его. Воспоминания помогут сплести незримый каркас, основу, на которую – куда более трудное дело! – предстоит наложить истинную суть его сородичей.
Отцу Дружин предстояло вернуться в прошлое, прожить его вновь, уловить в нём смутные тени давно канувших, казалось бы, в небытие деяний и подвигов; если бы Хель не сгинула, право же, Ас Воронов попросил бы у неё помощи. Мёртвые помнят всё, и всё помнит их хозяйка – вернее, помнила. А теперь Хель нет, и её-то они с Райной не нашли даже во владениях Демогоргона…
Нет ни Хель, ни Йормунганда. Из детей Локи остался один Фенрир, да и тот теперь лишь тень себя прежнего. Тих, почтителен… а когда-то и впрямь, наверное, смог бы разорвать всех обитателей Асгарда.
Хотя кто знает, может, волк не так уж не прав, когда вспоминает о Последней Битве, в которой ему предсказано сразиться с самим О́дином и одолеть его?
Туман над Источником поднимался всё выше, скрывая Старого Хрофта с головой, застилая взоры, уводя из возрождённого Асгарда куда-то далеко-далеко, откуда доносился слабый, едва слышный голос:
– О́дин, великий Ас!..
В густой мгле, где успел исчезнуть двор со врезавшимися в каменные плиты исполинскими кристаллами, ему навстречу двигалась тёмная размытая фигура, разом будучи и почти что рядом, и донельзя далеко.
Отец Дружин вгляделся, он ожидал чего-то подобного.
– Я знал, что надолго ты меня одного не оставишь, Мать Ведьм.
– Меня трудновато теперь узнать, Отец Богов.
– Отчего же, Гулльвейг? Тебя ведь так просто не убьёшь. Да и дочь моя успела тебе помочь, разве не так?
– Всё так, – согласилась тень. – Но в этот раз всё… по-особенному.
– Зачем ты здесь, Мать Ведьм? Почему ты преследуешь меня?
– Потому что ты двинулся в прошлое, в домен моего хозяина.
– Никто не властен над прошлым, Гулльвейг. Оно свершилось и закончилось.
– Но ты ведь решил его переиначить, так, Отец Богов?
Тень оставалась тенью, смутным контуром среди белёсой мглы.
– У меня нет ни сил, ни времени на игру в загадки, Гулльвейг Бессмертная. Кто бы ни дал тебе это могущество, надеюсь, он понимал, что творит. И, если ты жива…
– Я не жива и не мертва, великий О́дин. Это моё проклятие. Долго ещё бродить мне по тёмным дорогам, пока…
– Гулльвейг! Уж не думаешь ли ты меня разжалобить?
Тень помолчала.
– Нет, великий бог. Но всякой женщине приятны сочувствие и жалость настоящего воина, пусть даже в чём-то противника.
– В чём-то!.. У вас с вашим хозяином презабавная манера изъясняться. Но более я не намерен перебрасываться с тобой пустыми сло…
– Мои слова не пусты, великий О́дин. Меня несёт к тебе обратно потоком силы, я ощущаю, насколько она отлична от извергаемой другими источниками. Будь осторожен, Отец Богов!
– Благодарю за совет, Мать Ведьм, но мне пора.
– Ты ищешь Хель, – вдруг сказала тень. – Сам не знаешь об этом, но ищешь, потому что помочь тебе может только она. Вернуть асам самость – как я тебя понимаю, знал бы ты, владыка Асгарда!..
– Прощай, Гулльвейг. Живая или мёртвая, ты всё равно не оставляешь меня в покое.
– До встречи, Ас Воронов. Ты увидишь, что я тебе ещё пригожусь, – если, конечно, ты хочешь уцелеть в грядущем великом изменении.
– Сколько я живу, Мать Ведьм, я только и слышу о великих изменениях. Я пережил не одно из них. Этим меня не испугать. Прощай.
Тень отступила, на сей раз не стремясь оставить за собой последнее слово.
