Вот откуда здесь сила, ошеломлённо подумала Райна. Без неё зелёные кристаллы просто не смогут расти.
Конечно, всё это – лишь беглый взгляд в нечто, смелое рассуждение, и никто не знает, как оно на самом деле. Для этого, понимала валькирия, нужно остановиться и долго, осторожно, методично проникать поисковыми заклятиями в глубь зелёных монолитов; им с Сигрлинн просто очень хочется думать, чтобы Дальние оказались самыми злодейскими злодеями, какие только могут быть.
Миры окаменели. Целиком ли или их раздробило на части? И те фигуры, что виднеются на улицах, дорогах, полях, человеческие и не очень – как они умерли? Что с их душами? Остались здесь, в зелёной тюрьме, или отправились к Великому Орлу?
Да, чем ближе к «выходу», или «границе», тем яснее становились эти картины, тем больше в них деталей; и, что самое ужасное, тем лучше они запоминались, во всех подробностях.
Люди и не-люди, звери и чудовища, страшные и не очень, домашние и дикие, – все они сделались добычей зелёной темницы.
– Но как? Но когда? – услыхала Райна. Валькирия обернулась – глаза волшебницы пылали, точно уголья в камине; казалось, струйки пламени сейчас потекут, подобно слезам, сорвутся огненными каплями, подхваченные ветром магии. Сигрлинн говорила на понятном воительнице языке, языке Асгарда.
– Вы не замечали, кирия? Не замечали, как исчезают миры? – Райна вдруг поняла, что почти кричит.
Сигрлинн покачала головой, не глядя на воительницу.
– Хитро… как хитро… – шептала она, не сводя глаз с мелькавших в глубинах зелёного кристалла картин.
– Что «хитро»? Вы ничего не замечали?!
Чародейка застыла белоснежной статуэткой, ничего не отвечая. Молчание получилось весьма красноречивым.
– Они подбирали мир тут, мир там… – продолжала Райна, подхваченная странным и злым вдохновением. – Это не бездна Неназываемого. Это не Спаситель с его катастрофами. Это Дальние, зелёная чума. И о ней никто ничего не знал?!
Сигрлинн не отвечала, только вокруг неё неистово билась, словно сердце мчащегося во весь опор скакуна, аура силы. Вздувалась парусом и вновь опадала, стягивалась в точку и вдруг разворачивалась длиннейшими незримыми полотнищами; чародейка плела немыслимо сложные заклятия, преобразуя вокруг них саму эту убийственную реальность, где не выжить было бы даже Райне.
– Это Дальние. И о них никто не знал… – вполголоса, для себя самой повторила Райна, глядя на проносящееся мимо кладбище широко раскрытыми глазами.
Они срывали миры с древа Упорядоченного, подобно воронам, склёвывающим ягоды с куста. Ягодка здесь, ягодка там – сперва и не заметишь, а когда заметишь – будет уже поздно, ничего не останется.
И здесь не с кем сражаться, кроме самого лишь пространства, умирающей тени Междумирья. Оно втянуто меж давящих всё и вся изумрудных валов, истирается в труху, в песок, в пыль и даже ещё во что-то более мелкое. Дальние не размениваются на пустяки, а если размениваются – будь уверена, валькирия, всё это лишь для отвода глаз.
Но неужто их так просто выпустят отсюда? Ударили один раз – и отступились?
Она бросила быстрый взгляд на чародейку. Лицо Сигрлинн покрывал пот.
«Этого же не может быть, – подумала валькирия. – Её плоть – ничто, видимость, подделка; я видела твою истинную суть, чародейка, никогда не забуду тот огненный вихрь!.. Зачем ты притворяешься?»
Последнее она невольно произнесла вслух.
Сигрлинн дёрнулась, словно её обожгли хлыстом.
– Я… не… притворяюсь, – просипела она. – Мы… принимаем форму… со всем содержимым. Сейчас… не время…
Райна знала, что «сейчас не время». Она напряглась, ожидая готового вот-вот обрушиться удара, пытаясь угадать, не пропустить, увернуться.
Валькирия не пропустила и даже приняла незримое вскинутым наперевес клинком. Чутьё Древней, дочери О́дина, не подвело, но этого оказалось слишком мало.
…Сметённый обрушившейся на них мощью, замерцал и погас серебристый кокон. Сигрлинн захлебнулась коротким криком; чародейку и воительницу закрутил тёмный вихрь; Райна провалилась в чёрное беспамятство.
Глава 3
Сильвия Нагваль; Хаген, ученик Хедина
Тяжёлые плащ, камзол, порты – расшитые золотой нитью, разубранные самоцветами, излюбленное одеяние достопочтенного лекаря Динтры – валялись скомканные в углу. Круглое помещение без окон, стены грубой каменной кладки, узкая и низкая дверца – чёрное кованое железо гномов.
Коричневые стойки с оружием, самым разнообразным. Мечи простые, полуторные эстоки, бастарды, двуручные чудовища в человеческий рост; секиры и топоры, бердыши, пики, алебарды, гизармы, совни; и очень необычная глефа, с выбросными лезвиями на обоих концах древка.
Щиты, доспехи кольчатые и пластинчатые, зерцала, кирасы, поножи, наручи, шлемы всех видов – здесь хватило бы вооружить с ног до головы добрую дюжину латников.
И посреди всего этого, сумрачно глядя на тускло поблёскивающую сталь, застыл высокий седой человек, неуловимо похожий на старого, но по-прежнему смертельно опасного волка-одиночку.
Его волосы не проредили годы; но зато лицо иссекло шрамами. Впалые щёки, белоснежные крепкие зубы.
– Я готов, Учитель. – Хаген, тан Хединсея, рождённый когда-то очень, очень давно в Восточном Хьёрварде, говорил, обращаясь к розоватому кристаллу, уютно устроившемуся в его левой ладони. Правая лежала на рукояти обнажённого ножа тёмной стали.
Внутри кристалла слабо светился крошечный огонёк, напоминавший сейчас угодившего в банку светлячка.
– Я готов, Учитель. Сильвия Нагваль выполняет твою волю, и выполняет весьма ретиво.
Огонёк замерцал, словно отвечая, однако седые брови последнего Ученика внезапно сдвинулись.
– Учитель?
Кристалл вздрогнул, искорка света в нём судорожно заметалась, словно и впрямь пленный светляк.
– Учитель? – голос Хагена сделался холоден и напряжён, брови сошлись, губы сжались в злую ухмылку.
– Кажется, они очень торопятся, – сообщил он молчаливым пикам и алебардам. – Так торопятся, что совсем уже не стесняются…
Подбросил и вновь поймал розовый кристалл.
* * *
Целитель Динтра, толстый, одышливый и неторопливый, соблюдая достоинство и опираясь на внушительного вида чёрный посох, шествовал улицами Долины. Ему поспешно и почтительно кланялись – новая распорядительница Совета Долины, госпожа Нагваль выказывала целителю особое уважение, прислушиваясь к мудрым советам.
Долина напоминала сейчас разворошённый муравейник, спешили туда-сюда озабоченные маги, торопились слуги, пахари-арендаторы – дело находилось всем.
