По старым правилам…
– Мессир Архимаг был мудр и велик, – ласково проговорила Сильвия, подходя к набычившейся Эвис. – Под его защитой Долина жила мирно и спокойно. Его сила была такова, что не требовалось беспокоиться о каких-то завистниках и соперниках. Однако я – не мессир. Приходится думать и о подобных вещах. А что же до доказательств… не стану ждать ваших вопросов, господа маги, прошу, полюбуйтесь, – и она эффектным жестом развернула свиток.
…Сильвия не сомневалась в Динтре. Кто бы ни скрывался под его личиной, как бы ни звали на самом деле Старого Волка, как стала она прозывать своего победителя, – они играли честно. Угрозы были угрозами, обещания – обещаниями. И то и другое они выполняли. Дочь Хозяина Ливня была уверена, что свиток её не подведёт и не ошиблась.
– Рука мессира Игнациуса, – раздался голос кого-то из более старших чародеев. – И его печать…
– Такое не подделаешь, – тотчас подхватил другой.
«Интересные дела. Мессир Архимаг занимался разработкой ловушки для богов, а тут кто-то играючи подделывает его документ? Надо тоже запомнить…»
Эвис Эмплада – глаза горят, ноздри раздуваются – подошла ближе всех.
– Я должна это видеть, госпожа распорядительница.
– Смотри, Эвис, – равнодушно отозвалась Сильвия.
Глава Гильдии Боевых Магов смотрела долго, морщилась, хмурилась, кусала губу.
«Далеко тебе до Клары Хюммель, девушка. Ну да, ты куда старше меня, а всё равно – девушка. Не жила ты под Смертным Ливнем, который водил мой отец…»
Отчего-то Сильвии казалось, что чародейка Хюммель не купилась бы на столь нехитрую уловку.
«Или они просто все очень хотят поверить? Поверить, что их одолела не просто соплячка из ниоткуда, какие всё время прибредают к порогу их знаменитой Академии, а некто, имеющий право, с какими-то особыми, тайными отношениями с Архимагом, великим и ужасным? Ну да, наверное. Мне ведь тоже легче думать, что меня одолел посланец неведомых и грозных сил, противников Хаоса, хранителей равновесия вселенной…»
– Да, – наконец тяжело выдохнула Эвис. – Мессир Архимаг считал, что это… может быть проблемой. Чем скорее мы с ней покончим, тем лучше.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Сильвия. Улыбнулась совершенно искренне, ей даже не пришлось притворяться. – Тогда в дорогу, господа маги.
* * *
Хаген, тан Хединсея, ученик Хедина, Познавшего Тьму, оставил Долину почти сразу же после разговора с её самозваной правительницей.
Его никто не видел – ни гоблины, ни слуги, ни арендаторы. Вернее, видели высокого воина в чёрном кольчужном доспехе, и каждому он показался знакомым – командир полусотни алебардистов-наёмников, а может, старшой в охране купеческого каравана, что хаживали проложенными силою магов тропами через Межреальность до ближайших миров.
Каждый увидел своё, каждый ничуть не удивился и каждый очень быстро об этом забыл.
Личину Динтры Хаген оставил позади вместе с ворохом вычурных, безумно дорогих и столь же безумно неудобных одеяний.
Он вёл за собой коня, могучего вороного жеребца; благородный скакун гневался, будучи нагружен седельными сумами, словно какой-то презренный вьючный мул.
– Так надо, дружище, – звучал язык Восточного Хьёрварда, древний, во многом уже успевший измениться.
Жеребец обиженно фыркнул.
Поля, и фермы, и неширокий круг лесов остались позади, ученику Хедина распахивала свои объятия Межреальность.
Учитель не отозвался. Розоватый кристалл – самое надёжное средство дотянуться до него – оставался глух и нем, словно зажив своей собственной жизнью и не повинуясь более Хагену.
Но Познавший Тьму предвидел и такое.
– Оставляй всё и немедля в дорогу. Сам ощутишь куда. Давать наставления – только зря всё запутывать.
Губы Хагена плотно сжаты, брови нахмурены. Если замолчал розовый кристалл – это плохо, очень плохо. Сила пошла вразнос, пусть даже он сам, рождённый простой смертной, ничего не ощутил.
Сила пошла вразнос, это да, но также вмешался и кто-то ещё, очень могущественный, не уступающий, пожалуй, Истинным Магам. Кто-то смог додуматься, как помешать связанным друг с другом кристаллам, творению самого Познавшего Тьму, – а на такое способна была, наверное, разве только сама Сигрлинн.
И вот появился некто равный ей.
Конь размеренно рысил по змеящейся между мирами тропе; отсюда, из пределов Межреальности, они порой кажутся чем-то вроде дальних рощ, когда едешь по гребню холмистой гряды. Глаза стараются помочь, превращают непредставимое и невообразимое в нечто более-менее понятное и привычное.
Наверное, через Астрал было бы ещё быстрее, но Хагену требовалось ощутить направление. Учитель не мог снабжать его подробными указаниями, куда, когда и зачем.
Наставник Хедин мог расстаться с Зерном Судьбы своего последнего истинного ученика, но связи, из него проросшие, не разорвать уже никакими силами.
Познавший Тьму где-то далеко, но он здесь, в обычном пространстве Упорядоченного; творит сейчас что-то, что именно – Хаген сказать не мог, просто ощущал присутствие Учителя.
Никто не дерзал заступить дорогу хединсейскому тану; только какая-то тварь, напоминавшая сухопутного многоногого спрута в кольцах костяной брони, дёрнулась было наперерез из хищных ловчих кустов, однако, лишившись пары щупалец, быстренько ретировалась, заливая дорогу чёрной кровью из содрогающихся обрубков.
Привычно и даже не стоит внимания.
Вторая бестия оказалась на его пути, когда дорога нырнула в некое подобие ложбины, а хищные заросли почти сомкнулись над головой. Обычно тропы Упорядоченного не заводят умеющих ходить по ним в подобные места, но даже если и завели, такого, как Хаген, это не смутит.
Правда, на сей раз тропа завела прямо к логову сидячего проглота – твари, что врастает костями в ткань Межреальности и умеет так изогнуть все близлежащие пути с тропами, что ведут они прямиком в голодную пасть.
Жеребец Хагена не испугался, напротив, прибавил ходу, зло захрапел, словно ему не терпелось схватиться с врагом.
– Каков хозяин, таков и конь, да, приятель? – ученик Хедина похлопал скакуна по шее, привычно выхватил клинок.
…Метнувшиеся ловчие клешни-захваты с остриями и зацепами Хаген отбил, проскальзывая меж ними, уклоняясь и уворачиваясь; клинок с шипением рассекал плоть вместе с наросшими на ней пластами хитиновой брони.
– Зря ты это, приятель, – бросил Хаген, проезжая залитое тёмной кровью логово. – Сидел бы себе тихонечко, ловил мелких тварюшек, был бы цел и невредим.
Проглот ничего не ответил – нечем было отвечать.
На третий раз Хаген остановился. Дорога снова ныряла вниз, под крутой откос, тонула в волнах сизого тумана; а там, в этом тумане, явственно ощущалось движение, множественное, голодное и злое.
