Исидорти глядел на улыбающегося волшебника широко раскрытыми глазами и молчал.
– В самом деле, парень, хорош просиживать штаны, – вступил Скьёльд. – Никто не собирается перерезать тебе горло или заточать в темницу…
– Потому что ты сделал то, что нам от тебя требовалось, – прошелестела Соллей. – Мы не могли отыскать логовище сородичей пленной Царицы, и сама она никогда бы не показала – пытки к ней не применить, она не почувствует боли.
– И тогда мы устроили это старое как мир представление, – с делано-виноватым выражением развёл руками Кор Двейн. – «Подстроили побег». Да-да, я знаю: это банально и совершенно лишено новизны. И мы ничего не могли сказать тебе – она прочитала бы обман. Поэтому тебе пришлось предать нас по-настоящему.
– Но ты оказал нам огромную услугу, Матфей Исидорти, – негромко и словно бы с трудом выдавила Соллей. – Поэтому мы наградим тебя. Наградим и отпустим на все четыре стороны. Упорядоченное велико. Ты многое знаешь и умеешь…
– Найдёшь мир по себе, – подхватил Кор. – Станешь знатным варлоком, настоящим знатоком демонов. Своя башня, почёт и уважение, раболепные поклоны, страх в глаза обывателей и самые лучшие девочки…
– Двейн!
– Что, сестра? Я всего лишь говорю как есть. Конечно, он не может не думать о женщинах, конечно, он их хочет…
Соллей закатила глаза.
– Ладно, прости. В общем, Матфей, мы против тебя ничего не имеем. Ты нас предал, да, и оставаться моим учеником не можешь; но и вреда тебе мы не хотим. Награду предлагаем от чистого сердца; если же ты предпочтёшь, можешь уйти прямо сейчас. Тебе хватит умения проложить тропу сквозь Межреальность. Или вернёмся с нами в замок. Возьмёшь золота, сколько сможешь унести, вернее, увезти во вьюках. Оружие, одежда, снаряжение, магический припас, книги…
– Это… всё… было… обманом… – просипел Матфей, и Гелерра ощутила нотки безумия в его голосе.
– Ну да. Поэтому я не сдираю с тебя кожу живьём, как положено было бы за измену своему учителю и благодетелю, – с неожиданной жёсткостью бросил Двейн, – а уговариваю и упрашиваю снизойти и принять награду. Смотри, Исидорти, предлагаю её я только один раз…
Матфей принялся раскачиваться, обхватив плечи руками.
– Здесь – здесь всё погибло – все – кто тут был – слуги – звери – птицы…
– А также насекомые, – перебил Кор. – Черви, змеи и так далее. Чешуе- и перепончатокрылые. Пресмыкающиеся и земноводные. Что дальше?
– Вы убили всех… всех… – Матфей глядел прямо перед собой, но Гелерра не сомневалась, что видит он сейчас что-то совсем иное.
– Мне некогда, – резко сказал Двейн. – Решай, и быстро. Не испытывай моё терпение. Иначе…
Матфей Исидорти резко взмахнул рукой, и пресловутая «лампа» с заключённой в ней Царицей Ночи взлетела, кувыркаясь, в воздух.
Адата со скоростью падающего на добычу коршуна ринулась наперерез, но Матфей оказался ещё быстрее. Его заклятие опередило Гелерру на долю мгновения, кристаллические стёкла «лампы» лопнули, металлические части согнуло и изломало; над падающими обломками мелькнула стремительная тень, завис на секунду тёмный силуэт женщины – и исчез, только прянула за горизонт стремительная молния.
– Будь… свободна… – прошептал Исидорти. – Ты… хорошая.
Трое магов не были захвачены врасплох, они тотчас же сдвинулись, плечо к плечу, спина к спине; но Царица Ночи благоразумно решила, что ей лучше убраться куда-нибудь подальше.
Наступила тишина. Матфей по-прежнему тупо глядел перед собой.
– А вот это, – медленно сказал Кор Двейн, – была ошибка.
– Она сбежала, – презрительно бросил Скьёльд. – Ты пожертвовал всем ради неё, но рекомая Царица и её родственнички всегда думали только и исключительно о себе. На тебя ей плевать, Исидорти.
– Он обезумел, брат, – прошептала Соллей. Кажется, в глазах её мелькнуло нечто вроде жалости.
– Может, он и не в себе. Но он испортил мне чистую и абсолютную победу; а Кор Двейн такого не прощает.
…Матфей дёрнулся, закричал, несколько рун вспыхнули, наливаясь жизнью и яростью; но Кор Двейн был уже рядом, и кривой кинжал в его руке ударил точно.
Гелерра вздрогнула и поспешно отвернулась.
Это не моё дело, это не моя война, пусть режут друг друга сколько хотят…
– Жёстко, брат, – Скьёльд склонился над неподвижным телом, закрыл глаза мёртвому.
– Он умер быстро и без мучений, – сухо сказал Кор Двейн. – Как в бою. Хотя за подобный фокус с него и впрямь следовало бы живым содрать кожу. Нет, не трогай его, сестра. Не трогай, досточтимая адата. Пусть валяется, удобряет собой Междумирье…
…Они уходили, оставляя позади громадную воронку из разрушенной, истёртой во прах Межреальности, и крошечное мёртвое тело на столь же крохотном островке из чудом уцелевших хрустальных плит, по которым всё так же бегали, свиваясь в причудливых узорах, мягкие тёплые огоньки.
– Так, погоди, брат… – Скьёльд яростно тёр наголо обритый череп, сняв высокий шлем. – Брат… это ведь получается…
– Ну да, трудно поверить, – спокойно сказал Кор Двейн, но шедшая рядом Гелерра ощущала, в каком он диком, неописуемом возбуждении и каким трудом ему даётся это спокойствие. Он, казалось, даже забыл о ране. – Всё, что должно выстрелить, выстрелило. Не знаю даже теперь, найдётся ли у меня время на визит в Долину Магов.
– Должно найтись, они нам понадобятся, – вставил Скьёльд.
Кор Двейн кивнул.
– Наверное. А пока что обещанное нами – исполняется. В точном соответствии, – губы его кривились, зубы слегка лязгали, – в точном соответствии с тем, что мы посулили сделать.
– В точном… – подхватила Соллей.
– Соответствии… – закончил Скьёльд.
– Именно, сестра, именно, брат. В точном соответствии. Мы не какие-то там шарлатаны и не боги.
Гелерра скромно помалкивала и старательно делала вид, что её тут вообще нету.
Они все вчетвером выбрались из исполинского кратера. Мраморная лестница исчезла бесследно, а вместе с ней и все до единого аколиты, исчез и обоз. Непохоже, правда, что Кора Двейна, или Скьёльда, или их сестру хоть в малейшей степени интересовала судьба служивших им.
– Сработал главный триггер, – негромко, мечтательно, словно о любимой женщине, проговорил Кор. – Запустились все остальные каскады. Насколько успешно идёт разделение – точно сказать нельзя, пока не вернёмся в замок, но по ощущениям – всё в порядке.
– Всё в порядке… – зажмурилась Соллей. – Да, так и хочется сказать: «Но ведь это же…»
– Новый порядок, – перебил Двейн. – Только не надо забывать, что вот эти восемь камешков, – он погладил кожаную перевязь, где в тщательно застёгнутых кожаных карманчиках покоились восемь агатовых камней размером с полкулака каждый; девятый карманчик остался пустым, – что вот эти восемь камешков помогут нам завершить всё куда быстрее и проще.
