Пока он проезжал по деревне, Донелла поняла, почему Китти назвала это место красивым. Аккуратные домики под соломенными крышами были выкрашены в белый цвет, оконные рамы и дверные проемы были ярко-голубыми, а сады блистали настоящим буйством красок.
Глядя на росшие в них нарциссы и тюльпаны, Донелла решила, что вся деревня выглядит очень живописно.
Дилижанс переехал брод Фординг, по которому была названа деревня. Дальше дома стали попадаться только по одной стороне дороги. По другой тянулась высокая кирпичная стена.
Донелла без подсказок поняла, что она, должно быть, окружает графское поместье.
Она поняла, что не ошиблась, когда немного дальше показались изумительной красоты кованые ворота, украшенные позолотой. По обе стороны от ворот было по сторожке, ставни и косяки которых были выкрашены в такой же голубой цвет, что и ставни деревенских домов.
Дилижанс подъехал к остановке у ворот.
Пока девушки надевали шляпки, снятые на время сна, Китти прощебетала:
— Наконец-то! Надеюсь, здесь нас ждет карета.
— Я слишком устала, чтобы идти, — жалобно призналась Дейзи.
— Не волнуйся, — подбодрил ее Бэзил Бэнкс. — Если его светлость сказал, что нас встретит карета, значит, так оно и будет.
Кондуктор спустился с козел и открыл дверь.
Ступив на землю, Донелла увидела стоящую сразу за воротами карету.
К актерам поспешил лакей в красивой ливрее и шляпе с кокардой.
Бэзил Бэнкс произнес:
— Я — мистер Бэнкс. Должно быть, вас послал за нами граф Хантингфордский?
Лакей коснулся шляпы.
— Так точно, сэр. Думаю, у вас есть багаж?
— И довольно много, — отозвался Бэзил Бэнкс.
Кондуктор уже отвязывал от задка кареты несколько больших сундуков.
Было ясно, что в одиночку лакею их не поднять. Он попросил помощи у одного из поселян, которые глазели на дилижанс, словно ожидая чего-то небывалого.
Конечно, когда появились Китти и Дейзи, женщины тоже вышли из домиков. Толпа стояла у ворот, глазея на прибывших.
Приподняв юбки, чтобы не запачкать их, Китти и Дейзи с достоинством пошли к карете. Лакей торопливо открыл перед ними ворота. Дверцы кареты были уже распахнуты.
Присоединяясь к девушкам, Донелла подумала, что все это могло было происходить на сцене, до того ненастоящим все это ей казалось — огромные ворота, высокая кирпичная стена, карета, в которую были запряжены прекрасные лошади.
Похожие на двух блестящих попугайчиков, Дейзи и Китти ждали Бэзила Бэнкса.
Наконец весь многочисленный багаж был снят с дилижанса, кондуктор вскарабкался на козлы и словно на прощание затрубил в рожок.
Лошади тронулись, а мужчины на крыше замахали Китти и Дейзи.
— Эй, красотки, — кричали они, — не забывайте нас!
— Не забудем! — ответила Китти.
Раздались приветственные возгласы, и кое-кто из мужчин начал махать девушкам шляпой.
Китти, которая привстала в карете, чтобы проводить их, вернулась на место.
— Веселая компания! — заметила она. — Только вот надеюсь, что сегодняшние гуляки будут малость потише.
— И щедрыми в придачу, — добавила Дейзи. — Не верю, чтобы его светлость пожадничал, когда дело идет о его удобстве.
Бэзил Бэнкс торопливо влез в карету.
— Багаж доставят на повозке, — сообщил он. — Лакей сказал, что это будет недолго, зато у нас появится время выпить по чашечке чая.
— Я просто мечтаю об этом! — воскликнула Китти. — У меня в горле сухо, как в пустыне!
Дейзи тоже призналась, что ей хочется пить.
Донелла не слушала их.
Карета была уже за воротами, и девушке хотелось посмотреть на дом графа Хантингфордского.
Она гадала, будет ли дом так же велик, как дом ее отчима. К тому же, если герцог принадлежит к старинному роду, дом наверняка старинный.
Карета ехала по длинной аллее, с обеих сторон возвышались могучие древние дубы. Они проехали еще немного дальше, и за поворотом аллеи Донелла увидела великолепный дом графа, гордо возвышавшийся среди сосен и елей.
Мать много рассказывала ей об архитектуре, и девушка сразу опознала георгианский стиль, датировав дом серединой восемнадцатого века.
Подъехав же ближе, она поняла, что дом графа Хантингфордского был не только огромен, но и весьма красив.
Зеленый луг сбегал вниз, к пруду, через который был перекинут старинный каменный мостик.
Дом окружало нарядное цветение. Бело-розовые миндальные деревья чередовались с цветущими магнолиями.
Солнце било в окна, сверкающие, как драгоценности, на фоне неба четко прорисовывались вазоны и статуи позади бьющегося на ветру графского знамени.
Все это было так прекрасно, что сердце Донеллы сжалось от восторга.
Именно так она представляла себе Англию, пока жила за границей. Это была ее родина, которую она любила и которой гордилась.
— Ух ты! — воскликнула Китти, когда карета ехала по мосту. — Да такой красотищи и у короля нету!
— Я же говорил вам, что граф — человек важный, — заметил Бэзил Бэнкс. — Я считаю большой милостью то, что он пригласил нас, чтобы развлекать своих гостей.
— Мы потратили на дорогу кучу времени, — добавила Дейзи, — и хорошо бы это было не зря.
— Предоставьте все мне, — произнес Бэзил Бэнкс, — и прошу вас, девочки, ведите себя вежливо со всеми. Вы ведь все-таки приехали развлекать джентльменов, а не тех кутил, которые, бывает, приходят к Эвансу, — даром что это лучшее место в городе!
В первый раз Китти не ответила ему. Пораженная, она смотрела на графский дом.
Карета остановилась у парадного входа.
Донелла увидела, что там их ожидает седовласый дворецкий.
Конечно, красного ковра на ступени никто не положил — это делалось только для знатных гостей, а никак не для простых посетителей.
Покидая карету, Донелла раздумывала, как интересно, оказывается, подмечать такие различия.
— Добрый день, мистер Бэнкс, — поздоровался дворецкий. — Его светлость будет рад узнать о вашем приезде. Лакей покажет вам ваши комнаты, а экономка поможет девушкам.
Про себя Донелла отметила, что он сказал «девушкам», а не «леди».
Лакей пошел вперед, и труппа стала подниматься по лестнице вслед за ним.
Они пришли к следующей лестнице, далеко не такой красивой, как та, которая вела из зала, и поднялись по ней.
Наверху их ждала экономка, дама в шуршащем черном платье с серебряной пряжкой на поясе.
Шедший за лакеем Бэзил Бэнкс поздоровался с ней.
