Ей показалось, что там упоминаются люди, о которых она ничего не знала, но которые существовали на самом деле.
Песня очень понравилась зрителям. Когда она закончилась, Китти прошептала:
— Пошли, наш выход.
Она взяла Донеллу за одну руку, а Дейзи — за другую.
Под аплодисменты публики Бэзил Бэнкс встал и поклонился. Затем, жестом попросив молчания и немного подождав, он объявил:
— А теперь, леди и джентльмены, украшение моей труппы, самородки, которых вы жаждете увидеть, — мои красотки!
Он вновь сел за пианино и заиграл какой-то романтический, но тем не менее очень живой вальс.
Китти подождала, пока глаза зрителей устремятся на сцену, и выпорхнула, потянув за собой Донеллу и Дейзи.
Достигнув середины сцены, все трое сделали реверанс, и зрители приветствовали их шквалом аплодисментов.
После второго реверанса Донелла ушла со сцены, а вальс перешел в живой подвижный танец.
Китти и Дейзи начали танцевать, выбрасывая ноги так, что становились видны оборки нижних юбок. Зрители приветствовали их криками, но Донеллу это не занимало.
Она снова развела листья, чтобы рассмотреть гостей.
Все джентльмены очень походили на друзей ее отчима, с той лишь разницей, что они были гораздо моложе.
Затем взгляд Донеллы переместился на графа.
Он не смотрел на сцену, словно находя происходящее довольно скучным.
К своему удивлению, Донелла не обнаружила рядом с ним женщины того сорта, что сидели рядом с большинством гостей.
Вместо этого рядом с графом — и справа, и слева — сидели мужчины.
С одним из них, проявлявшим так же мало интереса к происходящему на сцене, граф заговорил, и Донелла могла поклясться, что разговор шел о лошадях, и ни о чем другом.
Глава 4
Когда Китти и Дейзи завершили танец, аудитория разразилась громкими аплодисментами и криками «Браво!».
Девушки поспешно убежали со сцены, и Китти шепнула Донелле:
— Ты идешь после Бэзила. Не бойся!
Донелла остановилась у входа. Отсюда ей была видна вся сцена и стоящие на ней яркие цветы.
Бэзил Бэнкс рассказал очередную историю, встреченную взрывом смеха. Затем он запел песенку, которая явно была всем известна. Несколько джентльменов даже подхватили припев.
После песни мистер Бэнкс объявил:
— А теперь, леди и джентльмены, для вас споет самая очаровательная из моих красоток. Я уверен, что вы найдете ее неотразимой.
Он извлек из пианино звуки, напоминающие барабанный бой.
Донелла вышла на сцену, и музыка перешла в мягкую мелодию ее песни.
На мгновение Донелле стало страшно.
Затем она напомнила себе, что здесь ее никто не знает и вряд ли когда-нибудь увидит снова. Главное — не подвести людей, которые были к ней так добры.
Донелла заставила себя не думать о переполненной столовой. Она представила, что поет для девочек, с которыми училась во флорентийской школе.
Бэзил Бэнкс заиграл припев, и, заметив его взгляд, Донелла поняла, что надо начинать.
Смущена твоей улыбкой, смеха твоего боюсь
И, поговорив с тобою, я краснею — ну и пусть.
Но когда ты в темном парке поцелуй оставил мне,
Поняла я, что люблю я, голос твой люблю во тьме.
Донелла не догадывалась, что ее голос сильно отличается от голоса девушки, привыкшей петь в ресторане Эванса, — он был слишком чист и правилен. К тому же в нем была такая трогательность, что слушатели замерли в молчании.
К концу песни, когда уже были спеты все строфы и припев, из столовой не доносилось ни звука.
Донелла опустилась в глубоком реверансе и была вознаграждена самыми громкими аплодисментами за весь вечер. Она снова сделала реверанс и пошла со сцены под крики «Бис! Бис!».
— Спойте им припев еще раз! — тихо шепнул ей Бэзил Бэнкс.
Решив, что это будет пошловато, Донелла спела первые несколько строк, а затем закружилась в танце, которому ее научили во Флоренции.
Вообще-то его полагалось танцевать с партнером, но и в одиночку девушка танцевала так, что ее платье словно плыло по воздуху.
Когда аплодисменты начались снова, она опустилась в еще более глубоком реверансе и ушла со сцены.
— Прекрасно! Превосходно! — похвалил ее Бэзил Бэнкс. — Я горжусь вами!
Донелла улыбнулась ему.
Не дожидаясь, пока аплодисменты утихнут, мистер Бэнкс начал рассказывать очередную историю, за которой последовал уже привычный взрыв смеха.
Скрывшись за краем сцены, Донелла глубоко и облегченно вздохнула. Наконец-то все окончилось!
Она взглянула на Китти и Дейзи, уже переодевшихся к следующему номеру, и к своему ужасу обнаружила, что они были раздеты. На какое-то мгновение ей показалось, что девушки совсем обнажены. Затем она поняла, что на них были очень длинные чулки, покрывавшие их ноги целиком.
Донелла никогда не задумывалась о том, какие представления дают в мюзик-холлах, и теперь понимала только, что Китти и Дейзи выглядят просто вызывающе.
Заметив в устремленных на них глазах ужас, Китти произнесла:
— Ты что, трико никогда не видела?
— Это… вот это… то, что на вас? — спросила Донелла.
— Ну да, это из Америки, — шепотом пояснила Китти. — Сейчас о них весь Лондон говорит.
Донелла даже не удивилась.
Вблизи она разглядела, что ноги у девушек закрыты полностью, но ткань была настолько тонкой, что с тем же успехом можно было ничего не надевать. Выше чулок начиналась облегающая часть с глубоким вырезом.
Конечно, выглядели девушки привлекательно, но все же Донелла не могла понять, как может приличная женщина опуститься до такого бесстыдства.
Через несколько минут девушки вышли на сцену, и из зала сейчас же послышался свист, крики и смех вперемежку с аплодисментами.
Не желая смотреть на представление, Донелла снова приникла к дырочке между листьями.
Было ясно, что все джентльмены в зале полностью захвачены происходящим на сцене.
Вот их женщины выглядели недовольно — ведь на них теперь совсем не обращали внимания.
Глаза Донеллы остановились на графе.
Она была уверена, что разглядела на его губах циничную усмешку, относившуюся к представлению. Впрочем, он сидел достаточно далеко, и ей это просто могло показаться.
Что бы там ни выделывали Китти и Дейзи, они явно имели успех.
Вскоре они исчезли за сценой, а Бэзил Бэнкс вышел на середину и заиграл на маленькой гитаре какую-то популярную песенку.
