— Стоило, — упрямо ответила девушка. — Вы не имели никакого права приходить сюда… и пытаться поцеловать меня!
Внезапно граф осознал, что, как ни невероятно это было, она так и не поняла, что в его намерения входил не только поцелуй.
На мгновение воцарилось молчание.
Наконец граф заговорил:
— Если я расстроил вас, то прошу прощения. Быть может, вы вернетесь в кровать и расскажете мне, как вы оказались в труппе Бэнкса и почему изображаете одну из его «красоток».
Донелла теребила занавеску.
— Если… если я вернусь, — нерешительно начала она, — вы пообещаете не… не трогать меня?
— Обещаю, — согласился граф. — К тому же мы вряд ли сможем разговаривать в такой обстановке, как сейчас.
Медленно, словно испуганный зверек, Донелла подошла к кровати.
Она села на противоположный ее край, как можно дальше от графа, и натянула простыню по самый подбородок.
Граф ждал.
Когда Донелла наконец посмотрела на него, он увидел в ее глазах страх.
А теперь давайте начнем с самого начала, — приказал он. — Расскажите мне, каким образом вы оказались у меня в доме вместе с людьми, которые известны в ресторане Эванса своими эротическими шоу?
— Я… совсем не знала этого, — ответила Донелла.
— Вы должны были знать, — не поверил ей граф. — Вы же поехали с ними.
После небольшого молчания Донелла с трудом заговорила:
— Я… я встретила мистера Бэнкса в дилижансе.
Граф устремил на нее недоверчивый взгляд.
— В дилижансе? — переспросил он. — То есть вы хотите сказать, что впервые познакомились с труппой Бэнкса, когда они ехали сюда?
Донелла кивнула.
— Так почему же вы оказались у меня в доме?
Девушка колебалась.
Она понимала, что нельзя рассказывать графу слишком многое. Однако, с другой стороны, на следующий день она уже уедет, и граф не будет представлять для нее опасности.
— Я жду! — поторопил ее граф.
— Я… ехала в дилижансе, — начала Донелла, — а они сказали мне, что… что они едут давать представление… А мне негде было ночевать… и они позвали меня с собой.
— То есть, как это, негде было ночевать? Куда вы ехали?
— Куда-нибудь.
— Куда? И откуда?
— Это… это касается только меня.
— Теперь и меня тоже, — возразил граф. — Вы приехали сюда как танцовщица из ресторана Эванса, а теперь выясняется, что вы совсем не та, за кого себя выдаете.
Донелла промолчала.
— Я должен был понять это, еще когда услышал ваше пение и поговорил с вами, но меня ввели в заблуждение ваш парик и компания, в которой вы находились.
Нотка укора в его голосе заставила Донеллу покраснеть и начать оправдываться:
— Я же не знала, что Китти и Дейзи… ну, что они будут только в этих своих трико… а потом… потом было уже поздно.
— Слишком поздно, — согласился граф. — Вы, конечно, не поняли, зачем я переселил вас в эту комнату.
Донелла широко раскрыла глаза.
— Горничная сказала… сказала, что вы хотите, чтобы мне было… поудобнее… Я еще подумала, что вы очень добры…
— И вы не ожидали моего появления?
— Нет… конечно, нет! — воскликнула Донелла. — Как я могла ожидать этого… от джентльмена? Вы поступили очень плохо и… и неправильно!
— Я догадывался, что вы так скажете, — произнес граф. — Поймите наконец, что, если вы связываетесь в дилижансах с незнакомыми людьми и не представляете, где вам переночевать, вы наверняка окажетесь в опасности.
Донелла вздохнула.
— Да… это было очень глупо, — признала она, — но я никогда не думала ни о чем подобном… до побега.
— А, так вы убежали! — воскликнул граф. — Почему?
Донелла поняла, что сделала ошибку, и ответила, не глядя на собеседника:
— Я не могу сказать вам.
— То есть вы не скажете мне.
— Это будет ошибкой… а мне так надо скрыться! Но… я не позволю, чтобы… со мной случилось еще что-нибудь подобное.
— А вы можете быть уверены в этом? — поинтересовался граф.
Воцарилось молчание. Наконец граф воскликнул:
— Да не будьте же вы такой глупенькой! С вашей внешностью вы не можете скитаться по свету хотя бы потому, что, завидев вас, любой мужчина пожелает обладать вами.
— Я собираюсь… найти тихую деревушку, где… где мною будут поменьше интересоваться, — произнесла Донелла.
— И в деревнях живут мужчины, — заметил герцог и увидел, как Донелла вздрогнула.
Тут ему пришло в голову, что все услышанное не может быть правдой. Это наверняка была какая-то новая игра, о которой он еще не слышал.
Суровым голосом, от которого девушка задрожала, он спросил:
— На чьих лошадях вы ездили, когда были в провинции?
— На лошадях моего отчима.
Граф испытующе посмотрел на Донеллу.
— Если вы лжете, — предупредил он, — я сразу пойму это.
— Я не лгу! — запротестовала Донелла. — Просто я… не хочу говорить об этом.
Она была уверена, что граф пожелает продолжить расспросы, и жалобным голосом сказала:
— Я так устала, а вы… вы дразните меня! Пожалуйста… оставьте меня… позвольте мне заснуть!
Какое-то мгновение граф колебался, но наконец произнес:
— Прекрасно, тогда мы поговорим завтра. Поверьте, Донелла, я всего лишь хочу помочь вам.
Он поднялся с края кровати и посмотрел на лежащую на другом краю девушку.
— Мне многое надо сказать вам, — произнес он, — но я подожду до утра.
Донелла не двигалась, но граф заметил, что она наблюдает за ним — настороженно, словно подозревает в обмане.
Граф поднял канделябр и направился к двери, соединявшей две комнаты.
Вслед ему Донелла тихо произнесла:
— Спасибо вам.
Граф обернулся и снова посмотрел на нее.
Он подумал, что только она может выглядеть так соблазнительно и так красиво.
Казалось невероятным, что при всем этом она так невинна, но ее невинность окружала ее подобно ауре.
— Спокойной ночи, Донелла, — произнес граф.
Он вышел из будуара и закрыл за собой дверь. Поставив канделябр на место, он пошел в свою комнату, не веря произошедшему.
Улегшись в постель, он снова обдумал каждое слово их беседы и так и не смог понять, не остался ли он в дураках.
