— Сколько вам лет?
— Двадцать один, — ответил я.
Тогда же он сообщил, что у меня значительно повышен уровень холестерина, как будто мне не двадцать один, а тридцать восемь. Затем он спросил, чем я обычно питаюсь, и я послушно отчитался:
— Завтрак — гамбургер, обед — гамбургер, ужин — гамбургер.
Поскольку в то время я еще совсем немного жил в США и плохо говорил по-английски, то я мог заказывать в ресторане только бургеры и пиццу. Три раза в день я питался исключительно фастфудом и газировкой.
— Не надо так делать, больше никогда не ешь это. У тебя такая конституция, что даже простая вода будет для тебя питательна, но если потреблять высококалорийную пищу, это негативно скажется на твоем здоровье, — предупредил меня врач.
После этого раза я полностью отучил себя есть всякую дрянь. За все последующие годы мне приходилось, может быть, от силы еще раз пять употреблять фастфуд и пить газированные напитки.
15 июля 2013 года я поочередно встретился с Хань Саньпином, Фэн Сяоганом и Дэниэлом Ли и всю ночь выпивал. Домой я добрался лишь к семи утра. Я проснулся в полдень, но потом вновь заснул и поднялся только в два часа дня.
Накануне мою квартиру в Пекине залили соседи, вся мебель была испорчена, поэтому, пока шел ремонт, я жил в отеле, где, собственно, я и проснулся в тот день. Встав с кровати, я отправился в сауну, где я решил сначала полежать в ванной. Но тут я увидел, что в сауну зашел какой-то человек, и я подумал: «Не хочу, чтобы он видел меня обнаженным, я лучше еще немного поотмокаю». И так в итоге я просидел в горячей воде около десяти минут. После того как тот человек вышел, я поднялся и уже собрался было идти в сауну, как вдруг почувствовал, что хочу пи́сать, и направился в ближайший туалет. Для этого нужно было преодолеть несколько ступенек. Но, возможно, из-за того, что я резко встал и быстро пошел, вскоре я отключился.
Когда я вновь очнулся, то обнаружил себя лежащим на полу. Я ужасно замерз и был очень слаб. Я не слышал ни звука, и все вокруг было голубоватого оттенка. Меня это сильно напугало.
Я начал медленно вспоминать, что же со мной произошло. Все было словно во сне. После того как в голове немного прояснилось, я поднялся и принял холодный душ, а затем вышел наружу. Что со мной? Гипогликемия? Или я слишком долго сидел в горячей ванной? Эксперимента ради, может, еще немного посидеть в воде? Поэтому я вновь зашел в ванную, подождал, но ничего не произошло, и к тому времени я уже полностью пришел в себя.
Выйдя, я сразу же позвонил своему доктору.
— Было ли у вас недержание? — спросил он.
— Нет.
— А конвульсии?
— Нет, — ответил я.
— Вы слишком резко встали после ванной, кровь прилила к голове. К тому же вы еще ходили в туалет, обмороки при мочеиспускании достаточно распространены.
Затем он сказал мне, что мужчинам также стоит справлять малую нужду сидя, мол, так и безопасней, и чище. Особенно после ванной, когда следует быть особенно аккуратным.
Это был мой третий обморок. Вспоминая о нем сейчас, нужно признать, что это было довольно опасно, — хорошо, что, падая, я не ударился. После этого раза, возвращаясь вечером к себе в номер и ложась в кровать, я размышляю о том, что однажды может случиться так, что я попросту не проснусь. Хотя, надо признаться, это тоже неплохо — я даже не почувствую, как уйду из этого мира. Но все же, осознав, что такое действительно может произойти, я начинаю нервничать и держусь до последнего, чтобы не заснуть. Очень нелепо.
А утром я боюсь резко подниматься. Для начала я немного подтягиваюсь и затем только медленно встаю и проверяю, все ли со мной в порядке. То же самое, когда я иду в туалет: я двигаюсь медленно и осторожно, анализирую, не кружится ли у меня голова. И только после этого встаю с унитаза.
О том, чего я боюсь
Я понял, что порой очень глупо думать о всякой ерунде и бояться ее. Например, встречая на дороге надземный пешеходный мост, я стараюсь как можно быстрее его преодолеть — переживаю, что он обвалится. Когда же я проезжаю подводный туннель, то я постоянно твержу про себя: «Быстрей, быстрей, только бы не было пробок» и начинаю продумывать план действий на случай, если хлынет вода. А если в туннеле все же образовывается затор, я снижаю скорость и сразу же оглядываюсь и анализирую, в какую сторону целесообразнее ехать, если вода проникнет внутрь, вперед или назад. А если я все-таки окажусь под водой, как нужно будет себя вести, где всплывать. Заселяясь в отель, я первом делом ищу, где располагаются черный ход и аварийный выход. Целыми днями я обдумываю то, что есть и чего нет, — по правде говоря, я довольно сильно боюсь умереть.
Об уходе на пенсию
Если говорить об уходе на пенсию, то я уже давно подыскиваю повод, чтобы сделать это, постоянно думаю, какой момент будет наиболее подходящим. Я не хочу, чтобы в один прекрасный день зрители, наблюдая, как я все еще продолжаю драться в своем преклонном возрасте, воскликнули: «Ой-ой, попросите его, чтобы он прекратил! Какой бедняжка!»
Сегодня в мире осталось не так много актеров, которые раньше снимались в боевиках и по-прежнему продолжают делать трюки. Большинство из них уже перешли на экшн-фильмы с огнестрельным оружием. Снимать картины такого жанра относительно несложно, и этим актерам приходится не так тяжело, как мне. Наверное, я еще смогу продержаться год или два, а дальше уже все… В течение последних десяти лет я постоянно менялся, и в таких фильмах, как «Великолепный», «Миф», «Инцидент в Синдзюку», «Каратэ-пацан», «Новая полицейская история», «Полицейская история 2013», я надеялся показать зрителям, что я могу не только выполнять сложные трюки, но и играть. Я надеюсь, что я все же актер, который умеет драться, а не боец, который умеет играть, и только в первом случае моя карьера может стать более продолжительной.
Когда мне было сорок, я уже подумывал об отставке. Зрители видели только то, как я непринужденно дрался, но на самом деле за этой непринужденностью скрыто очень много боли. Мне больно, когда я принимаю душ по вечерам, больно, когда мне не удается выпрямить спину утром — многим этого не понять. Я часто говорю себе: «Большая часть того, что ты делаешь, вообще не рассчитано на то, чтобы это делал человек», но каждый раз, как боль утихает, я забываю о сказанном. Когда я вижу в кинотеатре, как зрители громко и восторженно аплодируют, все пережитые страдания стираются у меня из памяти, и я обещаю себе: «Нужно снять еще лучше, прыгнуть еще выше».
Какой самый лучший способ уйти? Взять, к примеру, Брюса Ли — он умер в молодом возрасте и остался навсегда легендой. Вот если упал бы в жерло вулкана на съемках фильма «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак» — это тоже было бы красивым финалом. Наверняка фанаты со всего света лили бы горькие слезы, и все сказали бы, что Джеки Чан погиб, занимаясь любимым делом. Так было бы лучше всего, но, признаться, мне очень не хочется умирать, да и просто уходить на пенсию. Иногда я думаю: может, лучше однажды исчезнуть? Взять с собой рюкзак и отправиться в путешествие на своем самолете? Это тоже довольно неплохой способ.
