Было начало декабря, когда управляющий появился в моем кабинете с просьбой немедленно вложить в компанию большую сумму, чтобы выплатить зарплаты и осуществить другие расходы. Я не верил своим ушам. В течение нескольких месяцев он представлял мне отчеты с предполагаемыми показателями, указывающими, что к концу года мы получим много денег. Я готовился получить чек на крупную сумму, а теперь он говорил мне, что, если мы планируем остаться в бизнесе, чек придется выписать мне.
Моей первой мыслью было, хотя я и не понимал, как такое могло произойти в данном бизнесе, что нам надо осуществить несколько предоплат и просто случился небольшой разрыв в платежах. Очевидно, думал я, ему нужно было просто краткосрочное финансирование, пока не поступят платежи. И уж потом я получу свою прибыль.
Но – а в таких историях всегда есть «но», – проведя целый день в исследовании картины, я понял, что стою на зыбучих песках. У нас было не только крайне мало запланированных поступлений, но и текущих доходов было совсем мало. Буквально все сделки, которые, как он уверял, должны были совершиться в следующем году, вовсе не должны были совершиться: не существовало ни одного документального подтверждения. Они были просто «запланированы». Чтобы не писать долго – весь бизнес, которым он управлял, в реальности не существовал. А потом пришла по-настоящему плохая новость: прибыли в текущем году тоже не было. У нас были убытки и серьезные долги перед многими поставщиками и кредиторами. Это был худший из возможных сценариев: финансово потоплены, ничего на подходе, предстоят серьезные расходы. Я был в шоке.
Однако я не столько переживал из-за бизнеса, сколько чувствовал себя морально опустошенным. Я ощущал себя полным идиотом. Я не мог поверить, что совершил такой большой промах. Я нанял кого-то, не проведя настоящей комплексной проверки, которую должен был провести: услышав всего несколько слов от одного друга, я принял его резюме за чистую монету. Мне нужно было потратить больше времени и поговорить с другими людьми. Однако чем больше я об этом думал, тем больше понимал, что сфера, в которой он прежде достиг успехов, очень отличалась от той, в которую его поместил я. Я должен был это увидеть.
Что еще хуже, я проигнорировал сигналы, которые подавал мне по его поводу инстинкт. Я их просто пропустил мимо ушей, полагая, что он способен управлять эффективно, хотя внутренний голос советовал не быть таким уверенным. И вероятно, самым худшим было то, что я довольно долго не вникал в дела глубоко, был собственником, не участвующим в бизнесе.
Ох, как же мне было плохо. Я смотрел на созданный мной бардак и чувствовал себя ужасно, и что еще хуже, с унынием смотрел в будущее. Даже если бизнес и можно было спасти, к свету предстояло прорыть длинный туннель. Все, о чем я мог думать: «Каким я был идиотом! Как я мог позволить этому случиться?»
А потом стало еще хуже. В тот вечер я был дома, стоял в своем дворике, когда зазвонил телефон. Мне не хотелось отвечать, но я решил, что в пучине кризиса стоит все-таки выяснить, кто звонит.
Дело было до появления определителей номеров, так что нужно было снять трубку, чтобы узнать, кто на другом конце провода. Сняв ее, я тут же пожалел об этом, поскольку узнал голос.
– Что происходит? – спросил мой друг.
В то время он был моим главным бизнес-советником, одним из наиболее влиятельных людей в моей жизни. Когда я закончил магистратуру, он взял меня под свое крыло, от него я узнал о бизнесе больше, чем я мог бы узнать, получив три диплома МВА. Он был чрезвычайно успешен во многих областях, от финансов и сферы развлечений до недвижимости и высоких технологий.
Мое сердце упало. Вот я сижу в луже после самой большой из когда-либо совершенных ошибок, и именно в этот момент Супермену случается мне позвонить. Почему не позвонил какой-нибудь лузер, а не тот, кто всегда со всем хорошо справляется? Почему это должен быть человек, который потратил столько времени и сил, пытаясь научить и меня со всем справляться? Мне было стыдно того, где я оказался, и еще стыднее от того, что предстояло во всем ему признаться.
– Ну… многое, – ответил я. – И это не очень хорошо. На самом деле все довольно плохо.
– Так что же происходит? – уточнил он.
– Я все испортил, – признался я. Я рассказал ему всю историю. Я ошибся. Действительно ошибся.
На другом конце провода была тишина. Я ждал, что он бросится бранить и распекать меня за то, что я натворил. Но он сказал:
– Что ж, все мы там бывали.
Что… что он сказал? Он сказал «мы»? Выходит, он тоже?..
– Кто? Где бывал? – переспросил я.
– Мы все совершали подобные ошибки, – ответил он. – Мы все нанимали не тех людей или заключали сделки не с теми партнерами, хотя должны были предвидеть последствия. И мы дорого за это платили.
– И ты тоже?! – я не мог поверить своим ушам.
– Естественно, – сказал он. – Каждый, кто строил или делал что-то значительное, совершал такие ошибки. И нам всем пришлось на этих ошибках учиться.
Мы продолжали разговор, и, поскольку он понимал меня и беспокоился обо мне, что-то начало происходить со мною. Что-то очень важное, чего я никогда не смог бы выразить. Что-то, что нейронауки смогли объяснить только годы спустя.
Внешне ситуация оставалась столь же мрачной, какой была до этого звонка. Но чувствовал я ее по-другому. В моей голове что-то прояснилось. Я чувствовал, что мыслительный процесс снова начинает разгоняться. Я чувствовал энергию, которой не было прежде в той темной туче, что накрыла меня. Я не знаю, как это описать, кроме как констатировать, что я просто становился другим. Это похоже на тот момент, когда после тяжелой болезни вы вдруг начинаете чувствовать себя почти здоровым. Это было похоже на зажегшийся в темноте свет. Что же произошло?
Благодаря науке сегодня мы знаем, что я «выздоравливал» по причине его эмпатии, его умению установить со мной связь и показать, что он меня понимает, что он идентифицирует себя со мной и что он здесь ради меня. Менялась химия моего мозга. Воздействие гормонов стресса, которое мешало моему мыслительному процессу, начало ослабевать. Мой высокоуровневый мыслительный аппарат начал дозаправку специальными химическими веществами (нейромедиаторами – топливом для мозга), нужными ему для работы.
Эмоционально я уже не был столь подавлен. По нескольким причинам. И не последней из них была та, что я больше не чувствовал себя единственным идиотом на земле, способным совершить вселенскую глупость. Разговор с другом внушил мне уверенность в том, что и я смогу найти выход из этой неразберихи, как нашел он… что впереди лучшие дни. Физически я тоже чувствовал себя по-другому. Я чувствовал, что возвращается энергия, подготавливая меня к шагу вперед, к поиску ответа.
Ничто в ситуации не изменилось. Кроме одного: я подключился к силе другого. После нашего разговора я получил энергию и смелость вернуться к работе. Мой бак был заполнен.
Мы можем чувствовать, как меняется наша физическая и ментальная энергия, когда устанавливаем связь с кем-то, но нам по-прежнему трудно принять данность, насколько реален этот переход энергии. Так что же именно заставляет нас ускоряться или закисать? Даниель Сигел нашел ответ на этот вопрос: «Что же это за регулятор, общий для тела и для социального взаимодействия? Ответ – это энергия».
