Мало того, нет даже сознания важности темпа и ритма в драме. Тем более необходимо обратить особое внимание на предстоящие занятия по темпоритму!
Конец урока превратился в общую беседу. Многие из нас предлагали свои проекты для замены дирижеров в наших спектаклях.
В этой части урока заслуживает внимания одно замечание Аркадия Николаевича.
По его мнению, до начала и в антрактах спектакля артистам надо сходиться и проделывать под музыку ряд упражнений, которые вводили бы их в волны темпоритма.
– В чем заключаются эти упражнения? – интересовались мы.
– Не торопитесь! – остановил нас Аркадий Николаевич. – Прежде чем говорить о них, проделайте ряд других элементарных упражнений.
– А они в чем заключаются? – допытывались ученики.
– Об этом в следующий раз! – объявил Аркадий Николаевич и вышел из класса.
______________ 19__ г.
– Здравствуйте! С добрым темпоритмом! – приветствовал нас Аркадий Николаевич, войдя сегодня в класс. – Чему вы удивляетесь? – спросил он, заметив наше недоумение. – По-моему, гораздо правильнее сказать: «с добрым темпом или ритмом», чем, например, «с добрым здоровьем». Как может наше здоровье быть добрым или злым? Тогда как темп или ритм могут быть добрыми, и это лучше всего свидетельствует о хорошем состоянии нашего здоровья. Вот почему я желаю вам на сегодня доброго ритма и темпа, иначе говоря – здоровья.
Нет, серьезно, в каком темпоритме вы сейчас находитесь?
– Не знаю, право, – сказал Шустов.
– А вы? – обратился Аркадий Николаевич к Пущину.
– Не разумею, – проболтал он.
– А вы? – спросил Торцов меня и всех других по порядку.
Никто не сказал ничего определенного.
– Вот так компания подобралась! – разыграл сильное удивление Аркадий Николаевич. – В первый раз в жизни встречаю таких. Никто не чувствует ни ритма, ни темпа своей жизни. А между тем, казалось бы, каждый человек должен ощущать скорость и ту или другую размеренность своих движений, действий, чувствований, мышления, дыхания, пульсации крови, биение сердца, общего состояния.
– Да-а! Это-то, конечно, мы чувствуем. Но вот что непонятно: какие моменты надо брать для наблюдения? Те ли, в которые я думаю о приятной перспективе сегодняшнего вечера, вызывающие бодрый темпоритм, или другие минуты, когда я сомневаюсь, не верю в радостную перспективу дня, или живу скучными настроениями данного момента, отчего мой темпоритм понижается.
– Продирижируйте мне как ту, так и другую скорости, – предложил Аркадий Николаевич. – У вас образуется переменный ритм. Им вы и живете теперь. Пусть вы ошибаетесь. Не беда! Важно, что вы своими поисками темпоритма вскрываете внутри себя чувство.
– А сегодня утром в каком темпоритме вы проснулись? – снова допрашивал нас Аркадий Николаевич.
Ученики нахмурили брови и отнеслись к вопросу чрезвычайно глубокомысленно.
– Да неужели же вам нужно так сильно напрягать себя, чтоб ответить на мой вопрос? – удивился Аркадий Николаевич. – Ощущение темпоритма у нас всегда тут, так сказать, под рукой. Общее приблизительное представление о каждом пережитом нами моменте мы всегда более или менее знаем, помним.
Я мысленно представил себе предлагаемые обстоятельства сегодняшнего утра и вспомнил, что оно было хлопотливое. Я опаздывал в школу, надо было побриться, пришли деньги по почте, несколько раз вызывали к телефону. Отсюда суетливый, быстрый темпоритм, который я продирижировал и которым я вновь зажил.
После небольшого перерыва Торцов придумал такую игру: он продирижировал нам довольно скорый и путаный темпоритм.
Мы неоднократно простукали этот темпоритм для себя, чтоб лучше вслушаться и усвоить его.
– Теперь, – приказал Аркадий Николаевич, – решите, при каких предлагаемых обстоятельствах и переживаниях мог бы создаваться в вас такой же ритм?
Чтобы выполнить задачу, нужно было придумать соответствующий вымысел воображения (магическое «если б», предлагаемые обстоятельства). В свою очередь, чтоб сдвинуть с мертвой точки свое воображение, пришлось, как полагается, задавать себе ряд вопросов: где, когда, для чего, почему я сижу здесь? Кто эти окружающие меня люди? Выяснилось, что я нахожусь в больнице на приеме у хирурга, и что сейчас решится моя участь: или я серьезно болен и мне предстоит операция, а после нее, может быть, и смерть, или же я здоров и скоро уйдут отсюда, как пришел. Вымысел подействовал, и я заволновался от сделанного предположения гораздо больше, чем того требовал указанный мне темпоритм.
Пришлось смягчить вымысел, и я очутился не у воображаемого хирурга, а у дантиста, в ожидании выдергивания зуба.
Но и это оказалось слишком сильно для назначенного темпоритма. Пришлось мысленно переселиться к ушному доктору, который должен был лишь продуть мне ухо. Этот вымысел больше всего подошел к заданному мне темпоритму.
– Итак, – резюмировал Торцов, – в первой половине урока вы прислушивались к своему внутреннему переживанию и внешне выявляли его темпоритм с помощью дирижирования. Сейчас же вы взяли чужой темпоритм и оживили его своим вымыслом и переживанием. Таким образом, от чувства к темпоритму и, наоборот, от темпоритма к чувству.
Артист должен владеть технически как тем, как и другим подходом.
В конце прошлого урока вы интересовались упражнениями по выработке в себе темпоритма.
Сегодня я указываю вам два главных пути, которыми следует руководиться при выборе упражнений.
– А где же взять самые упражнения? – допытывался я.
– Вспомните все проделанные раньше опыты. Во всех них необходим и темп и ритм.
В результате у вас получится достаточный материал для «тренинга и муштры».
– Как видите, сегодня я ответил на ваш вопрос, оставшийся в прошлый раз неразрешенным, – сказал мне Аркадий Николаевич, уходя из класса.
______________ 19__ г.
– Согласно намеченному плану мы сначала проследили, как темпоритм действия непосредственно влияет на наше чувство, – вспоминал Аркадий Николаевич пройденное на предыдущих уроках.
Теперь произведем такую же проверку с темпоритмом речи.
Если и в этой области результаты воздействия на чувство окажутся такими же или еще более сильными, чем в области действия, то ваша психотехника обогатится новым весьма важным орудием воздействия внешнего на внутреннее, то есть темпоритма речи на чувство.
Начну с того, что звуки голоса, речь являются отличным материалом для передачи и для выявления темпоритма внутреннего подтекста и внешнего текста. Как уже было сказано мною раньше, «в процессе речи текущее время заполняется произнесением звуков самых разнообразных продолжительностей, с перерывами между ними». Или, иначе говоря, линия слов протекает во времени, а это время делится звуками букв, слогом и слов на ритмические части и группы.
