Но под ногами облака сгущаются. Ползут черные тучи. Внизу заблестела молния, загремел гром. На земле ураган, ужас и бедствия. Но на них вы смотрите сверху вниз и верите в будущее, так как перед вами, наверху, – солнце, небо, свет – величие Природы.
Вы переживаете То, чему вы не знаете названия, но что вы глубоко, всем существом своим давно, поколениями, народами, веками чувствовали. Вот это состояние актера, поднявшегося по ступеням творчества и добравшегося до высот гениального произведения, я называю Творческим Самочувствием, которое граничит с беспредельной Областью Бессознания.
Не успел Аркадий Николаевич кончить свое сравнение, как я, сам того не замечая, от отчаяния махнул рукой.
– Что с вами? – спросил он меня.
– Это не для нас! Это для гениев! Бессознание! Куда уж нам! – говорил я с тоской, упавшим голосом.
– Чтобы вас утешить, я вам прочту кое-какие выписки. – Аркадий Николаевич вынул из бокового кармана тетрадку, а я стенографически записывал то, что он говорил.
______________ 19__ г.
Как всегда, войдя в класс, Аркадий Николаевич остановился посредине главного прохода и поздоровался с нами. Потом повернулся к правой стене, на которой была повешена большая материя светло-синевато-зеленоватого цвета с надписью большими буквами: «Творческое Бессознание».
Материя была растянута во всю длину стены и доходила до потолка. Посредине, на нижний край ее линии, было слегка наложено своей верхней частью знамя «Творческое Самочувствие».
– Вот теперь верно повешено, – одобрил Аркадий Николаевич и тут же добавил: – Эта материя, изображающая Область Бессознания, напоминает мне своим цветом океан, а знамя «Творческое Самочувствие» – виллу на самом берегу воды.
Артист в Творческом Самочувствии тоже находится у самого берега безбрежного океана Бессознания и точно стоит одной ногой на суше, то есть в области сознания, а другой – в океане, то есть в области бессознания. Когда ветер дует с океана, артист вдыхает чудный опьяняющий воздух. При обратном ветре он дышит воздухом земли, иногда благоуханным, а иногда зловонным.
Как жаль, – продолжал философствовать Аркадий Николаевич, – что человек не может повелевать стихиями и ветрами, а артист – Творческим Бессознанием! В этих областях мы зависим от случая, от Природы. Однако моряки умеют плыть не только с попутным ветром. Они умеют лавировать и подставлять паруса ладьи под ветер им неблагоприятный.
То же должны уметь делать и мы – артисты. Когда бессознание не приходит к нам само, мы должны пробовать идти к нему навстречу. С помощью манков или других сознательных приемов мы должны уметь подставлять паруса своего Творческого Самочувствия под флюиды, идущие от Творческого Бессознания. Надо учиться искусству управления такими парусами.
Многое для того нами уже заготовлено в прошлом. С помощью вырабатываемой нами внутренней техники мы прежде всего должны научиться не мешать Бессознательному Творчеству, когда оно само собой в нас зарождается. Второй ближайшей целью является заготовка благотворной почвы для зарождения Бессознательного Творчества. Такой благотворной почвой является самое Творческое Самочувствие. В этой работе много уже сделано, остается доделывать недостающее. Это будет совершаться не сразу, а постепенно, не только в течение этого, но и будущих учебных годов. Третьей заботой является познание искусства если не самого управления Творческим Бессознанием, то косвенного на него влияния с помощью соответствующих манков.
XV. Как пользоваться системой
1
То, чему мы учимся, принято называть системой Станиславского. Это неправильно. Вся сила этого метода именно в том, что его никто не придумывал, никто не изобретал. Система принадлежит самой нашей органической природе, как духовной, так и физической.
Мы родились с этой способностью к творчеству, с этой системой внутри себя. Творчество – наша естественная потребность и, казалось бы, иначе, как правильно, по системе, мы не должны бы были уметь творить. Но, к удивлению, приходя на сцену, мы теряем то, что дано природой, и вместо творчества начинаем ломаться, притворяться, наигрывать и представлять.
Что же толкает нас на это?
Условия публичного творчества, насилие, условность и неправда, которые скрыты в театральном представлении, в архитектуре театра, в навязывании нам чужих слов и действий поэта, мизансценах режиссера, декорациях и костюмах художников.
Насилие и навязывание чужого не исчезнет до тех пор, пока сам артист не превратит навязанное в свое собственное. Этому процессу и помогает система. Ее магическое «если б», предлагаемые обстоятельства, вымыслы, манки делают чужое своим. Система умеет заставлять верить несуществующему. А где правда и вера, там и подлинное, продуктивное, целесообразное действие, там и переживание, и подсознание, и творчество, и искусство.
– Пора привыкнуть к тому, что вначале новое только мешает, так как берет на себя все внимание, отвлекая его от более важного, – говорил Торцов.
– Но со временем ухо и язык привыкнут к правильному пользованию ударением и вы будете говорить хорошо, не думая об этом. Это случится, когда новое станет привычным, привычное – легким, а легкое – красивым.
Есть счастливцы, которые не учась чувствуют природу своего языка и по интуиции говорят правильно. Но таких немного, единицы. Подавляющее же большинство говорит ужасно. Но и эти обиженные природой иногда, правда редко, говорят прилично, по интуиции. Она ведь грамотная! Это случается, когда у них речь становится орудием действия. Когда необходимо добиться словом важной цели. Тогда сама природа помогает, а для [нее] законы не писаны. Но в искусстве нельзя полагаться на одну природу и интуицию. Поэтому очень важно подумать о приобретении хороших знаний. Их дадут законы речи.
Когда вы их вберете в себя так, что они сделаются вашей второй натурой, тогда вы окажетесь гарантированными от прежних ошибок как при пользовании своими собственными словами, так и в чужом тексте роли.
Но люди – косны. Они не могут понять собственной пользы.
Сколько людей погибает от оспы и других болезней, против которых гениальные люди придумали спасительные сыворотки, вакцины и лекарства! В Москве жил старик, который хвастался тем, что он никогда не ездил по железным дорогам и никогда не говорил по телефону!
Человечество ищет. С неимоверными муками и напряжениями находит великие истины и открытия, а люди из-за косности не хотят протянуть руки и взять то, что им заботливо подается.
Какое варварство! Какая некультурность!
И в области речи происходит то же самое. Народы, сама природа, лучшие умы ученых, гениальные поэты веками создают свой язык. Он не придумывается, как воляпюк, а рождается из самых недр нации, изучается великими знатоками в веках и поколениях, очищается гениями, вроде А. С. Пушкина, а актеру лень вникнуть в готовое. Ему кладут в рот разжеванное, а он не хочет проглотить!
