Альтсин хмыкнул.
– Твой остров, – слова едва протискивались сквозь опухшее горло, – и твой бог.
– Да. Мой бог. Старый, измученный… – В глазах ведьмы появилось нечто, что Альтсин заметил впервые. Любовь. – И умирающий. Последний призыв к камелуури почти исчерпал его силу. Он с нами изначально, он спас нас от смерти и дал все, что только сумел. И никогда не подводил, хотя мы нарушали любые клятвы и присяги. Полагаешь, что наши войны чести, вендетты, рейды, ка’хоон, месть, тянущаяся поколениями, – это тысячелетняя традиция? Этому безумию меньше двухсот лет. Столько хватит, чтобы дураки посчитали, что мимолетное искривление – извечный и нерушимый закон. Никто не знает, с чего все началось, какой проклятый Небесами глупец первым посчитал, что его личная честь и честь племени – одно и то же. Но это уже не имеет значения. Потому что Оум утратил силы, чтобы нас вести, а Сила его с каждым поколением слабеет.
– Поколением?
– Боги умирают долго. Некогда слово Оума добиралось до каждого уголка острова, нынче – его едва слышно в долине Дхавии. Все меняется. Законы племени становятся выше божественных, Черным Ведьмам приходится опираться в своем могуществе на страх и вооруженных до зубов слуг, а советы кланов все сильнее ставят под вопрос власть долины, воспринимая Оума так же, как вы на континенте воспринимаете своих богов, далеких и недоступных. Во время последнего нападения на остров нам пришлось вести наиболее ярых вождей пред его лицо, чтобы получить их согласие, – слово это зашипело в воздухе, – на камелуури. Пятьсот лет назад хватило бы одного его жеста.
Альтсин сосредотачивался на словах ведьмы, пытаясь позабыть о боли в раненой ладони. Ему почти удалось.
– Потому… – начал он с усилием, – Черные Ведьмы торгуют с Ар-Миттаром? То есть без посредничества Каманы. Потому что воля вашего бога ослабела? Если город узнает, что вы нарушаете договор, он впадет в ярость.
Гуалара приподняла брови:
– Ты уже упоминал на пиру, что кое-что заметил. – Она улыбнулась спокойно. – Я наблюдала за тобой в тот момент, когда вошла Эурувия, и видела удивление на твоем лице. Быстро спрятанное, но все же. Как ты догадался?
– Ты не ответила на вопрос.
– Верно. Готовится война. За богатства. Когда он… уйдет, а некоторые из них полагают, что это случится скоро, они захотят силой навязать свою власть остальному острову. Ох, наверняка провозгласят, что Оум удалился в свое царство, что находится в другом месте Всевещности, а им передал роль предводительниц и опекунш сеехийцев. Они создадут храм или орден, провозгласят себя жрицами и примутся править.
– Такой храм не протянул бы слишком долго.
– Ты уверен? Религия, чей бог – лишь вымысел, а не Присутствие, которое в любой момент может склонить голову и взглянуть на деяния своих жрецов… Уверяю тебя, она бы чувствовала себя превосходно. Правила бы миром. Но, прежде чем это случится, моим сестрам нужно найти союзников среди кланов и племен, что не слишком богаты и сильны, а потому их неудовольствие или даже чувство обиды легко перековать в клинок и направить на богатых соседей. Вот только убогие союзники не выставят хорошо экипированной армии, а потому их нужно вооружить.
Старая ведьма потерла руки, произведя звук, словно две змеи пытаются сбросить кожу, сплетясь друг с другом.
– Мои сестры, – проговорила она, и слово «сестры» истекало ядом, – не могут покупать оружие при посредничестве Каманы, поскольку вожди сильнейших племен очень быстро об этом узнают.
– Вы и сами делаете хорошее оружие.
– Да. Но в долине огонь не любят, а как без него выплавить сталь? Впрочем, если бедные кланы вдруг начнут тысячами отковывать мечи и топоры, кто-то да задаст вопрос: откуда у них деньги на металл, новые наковальни и инструмент? Нет. Они стараются действовать тихо и осторожно. Естественно, это лишь сплетни, пока что их никто не поймал с… хм, у нас бы сказали «с головой на копье», в память о почти позабытых уже военных обычаях. Но разговоры о том, что долина вооружается, ползут лесами уже много лет. Но доказательств пока что нет ни у кого, – голос ее наполнился льдом, – потому спрошу снова: откуда ты знаешь, что они провозят оружие контрабандой?
Боль в ладони перешла в тупую пульсацию. Раздражающую и не позволяющую сосредоточиться.
– Ты не ожидаешь, что я выйду из вашей долины живым, верно? – Вор заглянул Гуаларе в глаза, ища подтверждение своим подозрениям. – Ты предлагаешь искренность трупу и одновременно пытаешься вытянуть из меня информацию.
Она пожала плечами:
– Я не знаю, погибнешь ты или нет. Решит Оум. Если прикажет тебя убить, станем с тобой сражаться. Прикажет освободить – отпустим. Его воля важнее всего. Как ты догадался, что они покупают оружие вне острова? – повторила она. – Знаю, что ты понял это еще в замке.
– Собачья морда на рукоятях тесаков. Это цеховой знак одной из миттарских оружейных мастерских. Я знаю эту гильдию по Понкее-Лаа и знаю, что у нее нет своего представительства в Камане. А никто из местных оружейников не стал бы подделывать рукоять, я бы о таком услышал. Значит, оружие контрабандное. Кроме того, галера, похитившая девушку Йнао, плыла вокруг острова в два раза дольше, чем должна бы. А значит, останавливалась по дороге, чтобы выгрузить товар. Скорее всего, чтобы избежать ненужных свидетелей, она повстречалась с несколькими лодками в открытом море, и груз перенесли на них. Я бы так и сделал.
Она ласково улыбнулась:
– Так я и думала. Нам трудно доказать, что наши сестры нарушают договор с Каманой, но это должно помочь. Есть немало людей, которых серьезно обеспокоит подтверждение этих слухов. Впрочем, вот уже многие годы деятельность сестер из долины сильно их раздражает. Особенно…
– …потому что для такого нужны деньги. И отсюда это давление на вождей, таких как отец Йнао, чтобы они позволили создавать на своей земле рудники.
– Верно. – Она задрала брови, а лоб ее пошел морщинами, словно пересохшая лужа – трещинами. – Ты уже закончил хвастаться наблюдательностью? Это неразумно. Никогда не открывай, насколько ты умен, тому, кто, возможно, захочет тебя убить.
Он вздохнул:
– Есть у меня предчувствие, что мы не станем сражаться. По крайней мере не сейчас. Но я не желаю об этом думать, потому что моя задница жалуется на седло, а рука болит, как не знаю что. – Он оглянулся через плечо. Берег, к которому они правили, рос на глазах. Плащ пущи, его прикрывавший, уже заглядывал в водную гладь. – Скоро наша поездка завершится.
Ведьма не ответила, и на долгое время воцарилась тишина. Вор смотрел на берег, чья левая сторона поднималась все выше. Верхушки деревьев, которыми поросла возвышенность, тонули в тумане. Там, за ними, должно быть, находилась долина Дхавии.
Вор сказал правду, что страдает от боли и усталости. Но он чувствовал и огромное, всеохватное равнодушие. Хватит убегать, уклоняться, сражаться с собственными мыслями. Хватит вечной неуверенности, не является ли его чувство или воспоминание чужим. Где заканчивается Альтсин Авендех и начинается Кулак Битвы Реагвира. Его охватила смесь беспокойства, интереса и… радости. Что бы там его ни ожидало, есть шанс, что его проблемы с тем полубожественным сукиным сыном скоро прекратятся.
