Вор невольно сжал кулак.
– Я не почувствовал, когда он в тебя вошел. Сделал он это легонько, и некоторое время его вторжение оказалось затемнено другим, громким и грубым, которое встряхнуло половину мира, что был к такому чувствителен. А последние годы он скрывался почти совершенным образом, хотя мне интересно, имело ли его появление общее с той волной, что прокатилась недавно по миру… Он опередил рождение?..
Оум сделал паузу, и Альтсин вдруг понял. Божок, похоже, полагал, что он имеет дело с авендери нынешнего Владыки Битв, который после Войн Богов сумел собрать бóльшую часть кусочков своей души в единство и уселся на троне в своей реальности, чтобы принимать почести от смертных с безопасного расстояния. Этому вырезанному из дерева дураку даже в голову не пришло, что может быть как-то иначе. Потому настал шанс получить ответ.
– Ты полагаешь, что Владыка Битв выслал какую-то часть себя с конкретной целью?
– Полагаю, что да. Боги редко это делают, фрагмент божественной души без поддержки армии верных – это лакомый кусок для других Бессмертных. Впрочем, даже и при поддержке армии Империя бросилась бы на него, словно проголодавшийся кот на рыбью голову. Кроме того, пробить дыру во Мраке требовало бы немалой Силы, а выгода могла оказаться мизерной. Но если у него есть здесь… маленькая калитка в виде меча, который некогда служил входом в мир смертных, а кто-то эту калитку приоткроет, то можно пробить Мрак почти без использования Силы и не перебудив притом всех вокруг. Потому-то, полагаю, он и рискнул. – Раздался тяжелый вздох. – Я не слишком много болтаю? Прости, уже века не разговаривал с кем-то, кто не падает предо мной на колени и не ограничивается покорным согласием. Нет большего одиночества, чем одиночество бога, окруженного своими любящими верующими, а потому разговор с тобой – освежающий опыт.
– К делу.
– О том и речь. – В словах его чувствовалась улыбка. – Повторю, он рискнул и перешел, хотя я и уверен, что не ожидал повстречать тебя. Потому что – ну как же? В самом сердце собственного храма наткнуться на потерянное сеехийское дитя и городскую крысу? Он наверняка использовал подвернувшймся случай, будучи уверенным, что войдет в тело кого-то из жрецов. Из них многие носят знаки своего бога на коже, а значит, он был бы в безопасности – в меру. Но ему попался ты… Такой… каприз судьбы.
– А откуда эта внезапная заинтересованность миром смертных? Не лучше ли… не безопасней ли сидеть в своей реальности и принимать почести? Как делал он это раньше.
Оум ответил не сразу, а взгляд его вдруг стал смертельно тяжелым.
– Не всегда, дружище. Время от времени ваши боги тянулись к этому миру: были уверены, что уже пришел момент – или оттого, что питали убежденность, что минута эта уже никогда не придет. В последний раз так случилось каких-то тысячу лет назад, когда открылось Око Агара, Лааль ослабила свою реальность, пытаясь получить новых верных, Галлег почти начал войну с Андай’ей, а Близнецы… Хе-хе, Близнецы готовились изменить свою судьбу. А потом оказалось, что она не была той, кем, как они надеялись, она окажется. К тому же – погибла быстро и глупо. – Голос бога сделался полушепотом, а Альтсин вдруг перестал чувствовать его прижимающий к земле взгляд. – Потом веками храмы сражались друг с другом, аккуратно направляемые невидимыми руками. Резня, погромы, вторжения на чужие территории, священные войны. Со времени нашего возвращения этот мир не тонул в потоках крови, как тогда. И вдруг… Меекхан. Маленькое, соплей перешибить, государство, у которого не было ничего, кроме горсти слабых чародеев, упорства, достойного гранитного валуна, и собственного имени на штандартах. И оно разбивает одну армию за другой, а на Бессмертных опускается страх, потому что – неужели началось? Если они, занятые собственными войнами, проглядели это… Невидимые руки отдергиваются, врата божественных реальностей захлопываются, а сражающиеся друг с другом храмы утрачивают прямую поддержку. И Империя растет в силе, потому что людям надоели бесконечные войны и они переходят под ее крыло. Тогда было не оно. Но, возможно, это начнется сейчас.
Альтсин понял, что именно о таком и вспоминала Гуалара. Старый, умирающий божок бессмысленно бормотал, поскольку ум его отказывал. Пора привлечь его внимание.
Вор набрал побольше воздуха.
– Это не он, – сказал он спокойно.
Конечно, деревянная резьба не дрогнула, но Альтсину показалось, что взгляд ее пал на него, словно тысяча балластовых камней.
– Что: «не он»?
– Это не Владыка Битв, о котором ты думаешь. Не тот, кто после Войн Богов ушел в свою реальность, чтобы зализывать раны.
– Нет?
Это «нет» предваряло тишину, бездонную и ледяную, словно морские глубины.
– Нет. Не все его авендери сумели собраться назад. Из того, что я знаю, один из них оказался изгнан за Мрак, но не в реальности Бессмертных.
– Да?
Альтсин почувствовал это «да» как дрожь пола и стен. Похоже, он наконец привлек все внимание божка сеехийцев.
– Кулак Битвы Реагвира. Тот, кто сошел с ума после смерти дочери и пытался резней ответить на то, что посчитал своей обидой. Вот кто он. – Вор постучал себя пальцем по черепу. – Он здесь. И знаешь что? В его воспоминаниях я вижу, как ты режешь океан животом длиной в четверть мили. Плывешь, и тебе нет нужды в веслах или парусах. И я вижу многих подобных тебе, как их прибивает к нашим берегам, чтобы грабить, и уничтожать, и загонять людей в глотки ненасытных кораблей с бортами золотыми, бронзовыми, черными и красными. Я вижу… я помню охранительные заклинания, сломать которые стоило жизни многим магам и даже авендери, и вижу, как штурмуют ваши корабли, пока те наконец не отплывают и не бегут за край мира.
Тишина углубилась. Вор не отводил глаз от деревянного лица, потому что ему казалось, что сделай он это, опусти взгляд на долю секунды, прерви молчаливый поединок – и разверзнется ад.
– Я гляжу, и хотя не желаю в то верить, но мне приходится, поскольку, если образ этот говорит правду, – он указал на рисунок, показывающий долину с высоты птичьего полета, – и если соединить линией все внешние древа ванухии, получится абрис корабля. Длиной более четверти мили и шириной в сто пятьдесят ярдов.
Тишина.
Альтсин напрягся. Если Оум не ответит, придется вырываться отсюда, одолевая стражников и наверняка сотню ведьм, пробиваться через половину острова, добираться до Каманы, захватывать какой-то корабль и убегать.
Надо бы успеть до ночи.
– Отчего ты улыбаешься?
Голос бога был тихим и ласковым. И абсолютно спокойным.
– Глупые мысли бродят в голове. – Вор искренне улыбнулся. – Позволяю им – просто так, чтобы время убить. А те воспоминания – они правдивы?
Тишина. Альтсин почувствовал мурашки между лопатками и медленно развернулся. Впервые со времени разговора с Оумом поглядел на Аонэль. Та тряслась, лицо ее покрывал пот, а волосы липли ко лбу. Бог использовал ее как канал для Силы, и она выглядела так, словно вот-вот должна была потерять сознание, но, когда Альтсин наконец перехватил ее взгляд, в глазах ее проступала решимость и отчаянность. Умерла бы за Оума не раздумывая.
