Вор раскрыл в удивлении рот.
– Как видишь, не только у тебя есть припрятанные неожиданности. Аонэль, покажи ему Кстадар. Все, что там есть.
Интерлюдия
– Что теперь?
Малышка Канна не ответила. Уже несколько дней, после того как они вышли из пасти багряного великана, она не покидала своей комнаты, пребывая в компании лишь молчащей Иаввы. Йатеха она, казалось, не замечала, что он сперва принимал даже с некоторым удовольствием, но с каждым днем ему было все труднее найти себе место. Сидеть в четырех стенах и пялиться на потолок – такое втягивало его в водоворот мыслей и чувств, которых он любой ценой хотел избежать. Тренировался, с оружием и без, искал успокоения в дневных ритуалах, но, когда это не помогало, выходил в город.
Когда он был здесь в прошлый раз, Понкее-Лаа казался ему обычным большим городом. Гигантским – это правда, полным людей разных народностей, рас и религий, пульсирующим жизнью и трудами, но не отличающимся от других городов, питаемых торговлей и ремеслом, тех, которые им приходилось посещать. Но за несколько последних дней что-то изменилось. На улицах, в лавках, даже в корчмах можно было приметить все более враждебно настроенные фракции. Йатех видел матриархистов, ходящих с кулонами в виде зеленой ладони, и почитателей Реагвира, гордо выставляющих свои татуировки, а между ними немалую группу почитателей прочих Бессмертных, которые обходили две эти фракции как можно дальше. Пока что ни одна из групп не показывалась с оружием в открытую, но, похоже, в моду вошли, несмотря на теплую весну, обширные пелерины и доходящие до земли плащи.
Несколько раз Йатех примечал, что там, где собирались группки почитателей обоих божеств, почти сразу появлялись городские стражники. Пока что этого хватало, однако местная управа, или как там звалась власть в городе, не сумеет выставить по несколько стражников на каждой улочке и в каждой корчме.
Раньше или позже кто-то скажет на одно слово больше, чем нужно, – или бросит косой взгляд, куда не следует, и тогда пелерины и плащи упадут на землю.
Йатех раздумывал, сколько в том, что происходит, их вины. Не так ли прорастает то зерно, которое они, если верить Малышке Канне, посеяли? Если да, то жатва будет кровавой.
Как видно, Канайонесс не было до этого дела. Она закрылась у себя в комнате и делала вид, что мира вокруг не существует.
Через несколько дней такого поведения Йатех вошел к ней, сел напротив и задал вопрос, который его беспокоил с того времени, как они вернулись из красной комнаты.
Но ответа он не дождался, встретив вместо него далекий отсутствующий взгляд. Протянул руку, чтобы коснуться ее щеки.
– Нет. – Она появилась снова, а глаза ее и голос обрели цвет и опасную глубину. – Не мешай мне, не выводи из задумчивости. Я приказала тебе ждать. Терпеливо.
– Запасы моего терпения закончились три дня назад. Город на грани взрыва. Когда начнутся беспорядки, я не сумею тебя защитить даже с ней за спиной.
Он кивнул в сторону Иаввы, сидевшей в углу с поджатыми ногами и выполнявшей серию ошеломительно быстрых упражнений с кинжалами. Белые клинки резали воздух с такой скоростью, что казалось, под веками оставались отпечатки их движения.
Канайонесс как будто некоторое время прислушивалась к доносившемуся с улицы шуму. Быстрым движением облизала губы, словно ящерица, пробующая воздух.
– Страх… много страха. И… нетерпение. Я была далеко… мыслями. Могу… проведывать места, что я недавно посетила, подсматривать, глядеть… Оум сдержал слово, вылечил его… но я не знаю, почему он не отослал его сразу же в путь. На Юге… Дальнем Юге… Там, как и здесь… Страх на улицах. И ожидание.
– Это из-за того, что ты сказала графу?
Она покачала головой:
– Нет. Наверняка нет. Ему такие проблемы нынче не нужны. Проявляется схема… которую я не до конца понимаю… И мне это не нравится.
– Схема?
Ее глаза снова заволокло легкой дымкой:
– Тут и там… беспорядки и война. Чтящие Баэльт’Матран против местного божества. Та… сущность в мече, тот… протобог… мог выбрать себе в качестве противника рыбку и поменьше. Госпожу Войны, Галлега, Дресс, Быка, даже проклятущих Близнецов. Но он натравливает своих жрецов и аколитов на нее. Зачем? На Юге – так же… Агар никогда не вел войн за власть над человеческими душами, а теперь его воины планируют резню среди рабов, которые все как один поклоняются главной богине Империи. В чем тут дело?
Она заморгала, возвращая трезвость во взгляде.
– Ты знаешь ответ на этот вопрос? – обронила она саркастично.
Он качнул головой:
– Ты заигралась… впутала в свои планы Владычицу Судьбы. А она бросает кости на нескольких столиках одновременно с несколькими прочими… игроками. У каждого своя цель. И у каждого – своя, но всюду виднеется тень одной из трех сестер. Китчи, Лабайя, Огевра. Всегда на месте. Только это я и понимаю.
– Ох, – отмахнулась Малышка Канна. – То, что Эйфра станет обманывать, я знала с самого начала. Еще до того, как повстречала Лабайю. Меня не интересуют ее игры, я вывернулась из договора – и она тоже. Мужчина, которого я ищу, прибудет в город, а я приготовила ему достойное приветствие.
– Она может считать иначе. Кроме того… что-то изменилось.
– Что?
– Ты. Ты изменилась. С той ночи, как Иавва пришла за мной. Той, когда…
Она нахмурилась, теряя терпение:
– Та ночь… не была настолько уж важной, как полагаю. Если бы что-то тогда родилось, мир трясся бы и дрожал в своих основах, но – царит тишина.
Йатех прищурился и скривился, удивляясь, как можно быть таким… раздвоенным. С одной стороны – существо столь сильное, что разговаривает на равных с богами, а с другой – девица настолько несообразительная и слепая к тому, что происходит вокруг.
– Тишина? А ты была на улице? Выйди – увидишь эту тишину. Как на поле битвы перед первой атакой. А в городе Агара? Ты сама говорила, что там начинает кипеть. Хотя должна царить тишина. Помнишь? С какого времени оба города движутся к резне?
– Издавна. – Она послала ему специальную, припасенную для развлекающих ее дураков улыбку. – В Понкее-Лаа уже много месяцев Храм Реагвира набирает новых верных, а на Юге… ох, на Юге проблемам с рабами вот уже больше тысячи лет.
– Верно. Но почему это происходит сейчас? В обоих городах одновременно? Ведь когда мы покидали Коноверин, там все шло к лучшему, верно? Мужчина в алом проиграл, на троне должен был воссесть миролюбивый и добрый князь. Тут тоже совсем недавно царил порядок, я помню, что реагвиристы татуировали на себе знак своего бога, но не лезли в драку. Все пошло кувырком в ту ночь. Что тогда случилось?
Улыбка ее превратилась в гримасу сосредоточенности.
– Ты о битве на Севере? Говорят, что вороны так наелись падалью, что не могли взлететь… погоди, молчи. Было много смертей, много душ, вырванных из тел, использовали множество сильных боевых заклинаний. Это их эхо я слышала.
