Раны кроме отбитых ребер? Она вдруг вспомнила чувство падения и резкой тошноты. Ощутила чары, прежде чем маг их высвободил, но заклинание было мощным… ударило широко, волной высокой и глубокой – в добрый десяток футов. Она помнила, как бросилась в сторону, в безумном кувырке по земле, вниз по каменному склону, пытаясь сойти с пути колдовства. А внизу склона лежало несколько крупных камней.
Голова загудела отвратительной, тупой болью где-то за левым ухом.
Чтоб его Мрак поглотил!
Они в караване блюли осторожность, но, похоже, этого не хватило. На следующий день после того, как они вышли от Ока Владычицы, наткнулись на первый труп, что никого не удивило, поскольку все утро они видели стервятников, исполнявших в воздухе танец благодарности судьбе. Двадцать конских трупов лежало на земле, некоторые опухшие, а птицы выстраивались в очередь на пир. Сперва – пожиратели глаз, мяса и внутренностей, потом поедатели шкуры и жил, в самом конце – любители костей. В пустыне время чьей-то смерти удавалось вычислить чуть ли не до часа – просто наблюдая, кого сейчас кормит тело.
Этих лошадей убили два дня назад, когда коноверинцы наткнулись на очередной пустой водопой. У каждого животного было милосердно перерезано горло, их владельцы не проявили жестокости. И все же, глядя на черные ямы глазниц, роящиеся от мух, Деана пообещала себе, что, если Владычица Судьбы позволит, она еще поговорит с теми, кто развлекался с магией в пустыне.
Источник, с которого уже была снята печать, отсвечивал влагой на дне, они чуть углубили его и к вечеру получили достаточно воды. Сан Лавери выглядел довольным: выходило, что он доведет до Кан’нолета товар, животных и людей. Именно в такой последовательности он об этом говорил, что вызвало ироническое пофыркивание Ганвеса х’Нарви. Знающий сообщил проводнику о своих подозрениях, но их планы это не изменило. Если бы носящий синее мужчина реагировал на каждое упоминание о таящейся на пути опасности, он бы не отошел от оазиса или города дальше чем на милю.
Все уже знали, что высохшие водопои – дело неестественное, а где-то впереди, кроме коноверинского каравана, должны находиться и те, кто наложил на колодцы печати. Ветка и его люди поигрывали луками, стражники иссарам постоянно ходили с оружием, и в этом не было ничего странного, однако изменилось то, как они это оружие носили. Деана видела такое напряжение у воинов, что готовились к смертельному поединку. Даже возницы и погонщики верблюдов поглаживали широкие ножи, легкие топорики и дротики.
И все равно их поймали врасплох.
Она помнила, что на второй день, как они миновали колодец, поставили лагерь в тени высокой скальной стены. Солнце как раз зашло за горы, она произнесла вечернюю молитву вместе с несколькими иссарам, а потом вошла в свой шатер, сняла пояс с саблями, потянулась за экхааром.
До этого момента воспоминания вели ее довольно гладко, но после начинался хаос. В пустыне темнота падает быстро, за несколько минут после заката небо потемнело, замигало звездами, неожиданно подул ветер: резкий, холодный, несущий песок. Она услышала, как Ганвес что-то кричит, пытаясь пробиться сквозь нарастающий рев, и тогда она тоже это почувствовала… мурашки в ладонях, щекотку за ушами… Выпала из шатра, вырывая из ножен сабли.
Пояс полетел в сторону. Рядом вдруг оказались лошади, всадники, кто-то наезжал на нее, рубил сверху. Блок и контратака, животное унесло напавшего во тьму, крик. Чары, еще одни, повисли в воздухе, и на миг ей показалось, что тьма в одном месте сделалась гуще, более… насыщенной, на мгновение там все замерло. Она метнулась в сторону в момент, когда чужой маг освободил заклинание, покатилась вниз по склону и разбила голову.
И все.
Тут память отказывалась сотрудничать, хотя выводы напрашивались очевидные. Их караван разбит внезапным ночным нападением с использованием мощной магии, а сама она попала в плен. Отчего ее не убили? Должны бы. Иссарам негодны для продажи, мало кто захочет заплатить за невольника, который может перерезать хозяину горло или совершить самоубийство, потому что кто-то увидел его лицо.
Лицо… Ее даже скорчило. Она чувствовала его… чувствовала экхаар, а на нем повязку на глазах, но… Нет. Сосредоточься.
Очень непросто ощутить одежду, фактуру ткани, место швов. Тело, даже нагое, разогретое, быстро игнорирует такие вещи, считает их неважными, но…
– Они не обнажать твое лицо.
Она почти подпрыгнула. Как он сумел ее обмануть? Она ничего не слышала.
– Люди вроде меня уметь долго лежать неподвижность. Мы любить… не громкость?
– Тишину?
– Тишину… Мой иссарский не лучший. Прими извинений.
Она не ответила. Теперь, когда он выдал свое присутствие, Деана могла понять, где он. Шум дыхания… и все. Он и правда умел лежать неподвижно. Говорил с жестким, хриплым акцентом, характерным образом растягивая гласные.
– Восточные племена?
Он рассмеялся сухо:
– Верно, мой учитель быть из в’вений. Иссарский трудный… Прости, что не подойду… я связан.
– Ты пленник?
– Как и ты. Разбить наш караван… убить… не знаю слова на твоем языке… больших животных… Как серые валуны на четырех столпах.
– Слоны?
– Слоны. Быть уже слабыми. Мы тоже… нет воды…
– Не нужно было лезть навстречу смерти.
Он замолчал. Только дыхание ускорилось.
– Навстречу смерти… У меня там быть друзья… Порой нет выбора.
– Это махаальды?
Снова смех, который звучал как шелест осыпающихся камешков.
– Я не знаю, кто они. Не мочь… распознать… убийц. Язык… голос может врать.
– Отчего они тебя не убили?
– Язык… голос может принести жизнь. Им нужда, – он явно заколебался, – кого-то, чтоб разговаривать с князем… Я… хаменсэ. Многоязычец Княжеского Двора. Я знаю двадцать и семь языков, в том числе – восемнадцать бегло, и прежде всего геийв, первый язык Двора. Это одна из причин, по которой я жить.
– Ты знаешь меекханский? – перешла она на язык Империи.
Он громко вздохнул.
– Святой Огонь, второй по важности язык мира в устах девушки из пустынного племени. Владычица Судьбы надо мной издевается. – Его меекхан был совершенен.
– Второй?
– Первый, очевидно, это геийв – Язык Огня. Я… Оменар Камуйарех, переводчик его высочества князя Лавенереса из Белого Коноверина.
Замолчал, явно чего-то ожидая.
– Деана д’Кллеан из д’йахирров. Ависса в дороге к Кан’нолету.
– Красивое имя, Деана. Такое… мягкое. Они говорили, я слышал… что ты иссарская женщина, но я не верил. Почему…
Колебание в голосе, тень недоверия.
– Не знаю. Им стоило меня убить. Я бы так сделала. Пожалуй, они слишком уверены.
