Он молча ждал объяснений.
– Когда Совет узнал, откуда она, то развел руками так, словно я пытался вложить в них раскаленные угли. Кажется, они начинают жалеть, что не позволили девушке помереть в порту. Тело попало бы в море – и все проблемы долой. – Монах замолчал, словно ожидая комментария, искоса глянул на Альтсина, вздохнул и продолжил: – Договор между племенами и Каманой гласит, что южные кланы не могут присылать сюда своих людей. Ненависть слишком разделяет остров, и оттого всякое появление воинов из-за реки напоминает военный поход. И не имеет значения, что она всего лишь молодая девушка и что попала сюда не по собственной воле. Она с юга, а потому договор считается нарушенным.
Вор остановился и с интересом принялся рассматривать носки своих сандалий. И молчал, поскольку как раз начинал понимать, куда такой разговор может привести.
– Кто-нибудь уже говорил тебе, что ты злой? – Приор смотрел на него с легким раздражением. Наконец-то.
– Как тот, кто посылает не могущего говорить с известием?
– Наверняка не как тот, кто не желает, чтобы все знали, зачем я посылаю за одним из наших гостей. Кроме того, ты и Домах прекрасно понимаете друг друга, оттого я знал, что до тебя все дойдет и без слов.
– Ага. Но я не дурак. Если Совет не желает этого… раскаленного угля, значит, нам придется им заняться. И вот ты посылаешь за мной, приор. Отчего же я чувствую себя как тот, кому вручают корзину со змеей внутри?
Улыбка приора была радостной и искренней, словно морда акулы перед нападением:
– Мы должны отослать ее к своим, причем так, чтобы об этом не узнали наши соседи. Если гхамлаки или оомни проведают о Йнао – а таково ее имя, Йнао из клана Удрих из племени белых уверунков, – потребуют ее выдачи. Город может отказаться, но тогда два крупных племени посчитают это оскорблением. А они оба контролируют торговлю янтарем и анухийским дубом. Потери будут огромными. – Улыбка старика угасла, превратившись в презрительную гримасу. – Повторяю тебе то, что я услышал на Совете, где у всех моих собеседников в глазах то и дело мелькали измеряющие золото весы. Но если мы согласимся ее выдать, тогда утратим юг. Кланы из-за реки могут ненавидеть нас сколь угодно сильно, но если они узнают – а они узнают, уверяю тебя, причем узнают быстро, – что Камана выдала одну из их женщин северным племенам, каждый из них почувствует себя оскорбленным. И наши купцы поплатятся, потому что с этого момента ни один караван не сможет торговать с югом в безопасности. И тамошние месторождения олова и агатов окажутся утраченными.
– Выглядит так, что девушке лучше всего внезапно умереть.
Энрох взглянул на вора мрачно и холодно, с глазами как наполненные льдом ямы.
– А знаешь, что несколько советников расспрашивали меня о ее здоровье? Не смертельно ли она измучена или не ранена ли? Вспоминали при этом, что Совет подумывает, не подарить ли монастырю кусок земли, который еще недавно они хотели нам продать, – старик, не замечая того, сжимал и разжимал кулаки, – чтобы отплатить за милость Владычицы, проливаемую на город. Я подумываю… Наша Госпожа сказала, что мы должны оставаться терпеливыми и презирать человеческие слабости, но я порой подумываю, что мы должны делать, когда слабость превращается в подлость и в самое скверное крысятничество. И не прав ли был брат Домах, цитируя свою еретическую книгу в те моменты, когда разбивает кому-то голову.
– В армии проще, – рискнул вор.
– Намного. Пока тебя не повысят до звания, когда твои командиры перестают казаться полубогами и становятся просто людьми – то есть бандой проклятущих дураков, а солдаты еще не превращаются в безымянную массу, потому что бóльшую часть их ты уже успел узнать, и потеря их причиняет тебе боль. И не обходи меня так, сыне, потому что в монастыре не только ты имеешь право на секреты. А некоторые из советников расспрашивали, кто еще знает о ее присутствии среди нас. Кроме меня, ясное дело.
Перед внутренним взором Альтсина возник Райя, тщательно пересчитывающий деньги, полученные за горсть информации. Интересно, сколько в здешнем ценнике стоило бы избавиться от местного приора и нескольких монахов? А все из-за девушки, которая, ловя рыбу, оказалась не в то время не в том месте.
Нет. Все из-за того, что она могла стать той соломинкой, что разрушит местное равновесие. А для некоторых это могло бы означать тысячи, десятки тысяч имперских оргов потерь. Средства куда большие, чем наем убийц.
Горькая, словно желчь, слюна заполнила рот Альтсина – вместе с залившим разум презрением. Если бы в этот момент он стоял перед Советом Каманы, держа в руках одно из алхимических изобретений, которыми пользовались в Понкее-Лаа… лучше всего таким, что растворяет тело и кости…
Уклонение. Глубокий вздох, расслабить стиснутые кулаки.
«Перестань. Немедленно».
– И что… ты ответил?
– Ничего. Ушел со встречи. Я слишком стар, чтобы обращать внимание на такие угрозы, а они, полагаю, это поняли. А тот способ, каким ты отталкиваешь от себя дикие мысли и эмоции, интересен, ты в курсе?
Альтсин заморгал, пытаясь сосредоточить взгляд на приоре.
– Но это – твой секрет, верно, сыне? И как я не стану разбираться, что там за демоны – в переносном, естественно, смысле, поскольку, будь ты одержим, наши инквизиторы наверняка бы это выяснили, – тебя сюда пригнали, так и ты не будешь спрашивать о моем прошлом. Уверяю, что оно куда банальнее, чем могло бы показаться.
Улыбка Энроха была спокойной, приятной и вежливой. Но дискуссию обрезала моментально, словно хороший клинок.
– Понимаю, ваше святейшество.
– О. Вот таким я тебя люблю, эту смесь насмешки и нахальства. А теперь вопрос, которого я жду не дождусь. Спрашивай.
Вор вздохнул:
– Почему я?
– О… Хорошо, что ты спросил. – Старик воздел вверх палец, словно как раз вспомнил нечто важное. – Мы должны как можно быстрее выпроводить отсюда нашу гостью. Лучше раньше, чем в Совете решатся на какую-то глупость, а Север даст себя ослепить золотом.
Альтсин решил, что лучше не спрашивать, как давно приор знает о предводителе воров. И хорошо ли он развлекся, делая вид, что не имеет о нем понятия.
– Как мы уже установили, путешествие сушей отпадает, но ведь мы на острове. А наши братья постоянно странствуют в лодках в самые неприступные его районы. Обычно мы нанимаем какого-нибудь местного рыбака, но сейчас я бы предпочел этого избежать, а потому в голову мою пришла одна идея. Ты ведь – из Понкее-Лаа, побывал моряком, как сам мне признавался. А потому лодку наймем мы сами, и вы поплывете с нашей небольшой проблемой вокруг острова. Вместо двадцати дорога займет у вас четыре-пять дней, в зависимости от ветров и волн. Когда доставите ее клану, вернетесь.
– Вернемся?
– Ты, брат Домах и брат Найвир. Таким образом Йнао быстро и безопасно доберется до своих, что в будущем может привести к тому, что родственники ее шире отворят сердца для слов Нашей Госпожи. А вы одновременно исчезнете из города на некоторое время, достаточное, чтобы горячие головы поостыли. И все вернется к норме.
