Девушка вопросительно поглядела на молодого монаха.
– Да. Брат Альтсин… много раз исчезал… Не предупреждал. Уходил без слова.
Сеехийский Найвира был убог, но это даже лучше. Да и уходы Альтсина получили простое, логичное объяснение. Кто бы подумал, что пригодятся. Ложь приобрела стены.
– Знаешь, откуда эта болезнь?
Альтсин пожал плечами, сунул полную ложку в рот и мысленно улыбнулся. В принципе отчего бы и нет? Правда же ценнее золота.
– Я повстречал на континенте одну из ваших ведьм, с того времени у меня проблемы. Не знаю даже, сделала она это специально или случайно. Ищу ее, чтобы просить о помощи. Иначе я умру.
И крыша. Строение закончено, а он, если честно, так и не соврал.
Йнао молчала.
– Это ведьма из северного племени?
– Да.
– Она тебе не поможет. Они хуже всех. В битве накладывают заклинания, что отбирают у людей разум, и смеются, когда ты бросаешься на собственные мечи. Ты должен поискать помощи в другом месте.
– Я искал. Никто не может вылечить, потому нужна она. Мы не расстались врагами.
Кажется, она улыбнулась, хотя он мог и ошибаться в сумраке. Ну да, тут как с Цетроном. Если бы сеехийская ведьма посчитала его врагом, он наверняка был бы уже мертв.
Все смотрели, как вор ест. Напряжение, что он чувствовал раньше, явно ослабло.
– Заночуем здесь, но спать будем в лодке, – прервал тишину Найвир. – Тут удобней. Отплывем утром.
Альтсин опорожнил миску и отдал девушке. Та взяла без слова и уселась рядом с Домахом.
– Ты плавала в здешних водах раньше?
– Иногда. Возле этих берегов хорошая рыбалка. Вырвыры нас не любят, но море они не любят еще больше. На их побережье нет ни одного места, где можно причалить лодке, а потому они не слишком хорошие мореплаватели.
– А у вас? Будет где высадиться?
– Есть несколько заливов. Глубоких и безопасных. Я покажу дорогу. Будем там послезавтра, если не…
– Если у меня не случится приступ?
– Да. – Она послала ему взгляд, который мог значить все что угодно: от немого вопроса до предупреждения.
– Я не знаю, повторится он или нет. – Альтсин закутался в плед. – Впервые так сильно…
– Ты уже говорил. Если почувствуешь, что приближается, – скажи. Ты чуть не перевернул лодку.
Он только кивнул, позабавленный. Как, проклятие, дошло до того, что он принимает советы сеехийской соплячки?
Без церемоний они собрали вещи и пошли спать, на этот раз отказавшись от часовых. Йнао уверила, что ночами вдоль побережья никто не плавает, а потому скалистый прыщ на лице океана, наверняка и собственного названия не имевший, оставался самым безопасным местом в окрестностях.
Альтсин проснулся первым. Некоторое время лежал, глядя на Амонерию на фоне светлеющего неба. Остров был огромным черным левиафаном, выплывающим из тьмы, древним гигантом, поросшим щетиной лесов и пущ, плачущим ручьями рек и дышащим утренними туманами. Ему не было дела до созданий, которые несколько тысячелетий обитали на его поверхности, для него ничего не значили их трагедии, героизм, честь, подлость или благородство. Однажды гиганту придет охота омыть свое лицо в море, и тогда эра людей на Амонерии закончится.
В этот момент он почувствовал укол беспокойства. «Я и вправду так подумал, глядя на контур острова, вырезанный на небосклоне ножницами солнца?»
Но после вчерашнего приступа он не имел сил переживать, а потому перековал злость в легчайшую веселость. «Так ты или я? Твоя или моя фантазия? Как мне различать? Но если она для меня настолько естественна и очевидна, то какая разница? Если я примусь уклоняться при каждой мысли, которая не покажется мне собственной, закончу как безумец, что гонится даже не за самим собой, а за собственным представлением о том, кто он на самом деле. Тень мечтаний о себе самом. Безумие.
Еще два дня – и возвращаемся. А потом… лучше бы Энроху выполнить обещание».
Вор поднял руку и замер, всматриваясь в набрякшие, налитые чернотой суставы. Боли не было. Совершенно. И это пугало больше всего.
Глава 17
Двадцать дней. Столько у них занял путь к горам. За это время караван разросся до двух с половиной тысяч человек, а еще добавилось две тысячи животных. В каждом лагере, в оазисе, подле цистерны с водой или колодца ждали группы воинов из Рода Соловья, дополнительные животные и припасы, что словно ручейки, впадающие в реку, добавлялись в главную колонну.
Деана никогда не думала, что подобной массой народа можно управлять так, что та будет идти со скоростью, большей, чем несколько миль ежедневно. Но одетые в желтые цвета стражники были прекрасно организованы и молниеносно исполняли все приказы Великого Кохира Двора. Сам Эвикиат находился сразу везде, она видела его десятки раз каждый день: среднего роста мужчина – с седоватой бородой, доходящей до живота, всегда в белоснежном тюрбане, с тяжелым, заткнутым за пояс кинжалом с волнистым лезвием, – он лично контролировал любую деталь марша. Однажды он остановился, взглянул в ее сторону и выполнил нечто, что было либо легким поклоном, либо внезапным кашлем. Она ответила иссарским приветствием для незнакомца, которое он, конечно же, не понял. С этого времени Эвикиат полностью ее игнорировал.
Хуже всего было в первые три дня. Деана чувствовала слабость, у нее кружилась голова, ее тошнило, а пот ее пах словно старые, пропитанные кровью бинты. Она благодарила Владычицу, что никто не видит ее лица или что она может на несколько минут останавливаться, делая вид, что заинтересовалась группой всадников, галопом едущих вдоль каравана, или что она поражена величественностью слонов. Никто не замечал, что под экхааром она пытается перевести дыхание.
Хорошо еще, что они странствовали с перерывами. Начинали на рассвете, чтобы пред полуднем расставить первые шатры, в которых искали укрытия от безжалостного солнца, а выдвигались только за несколько часов перед сумерками. Эта пустыня была несколько иной, чем северная часть Травахена, менее песчаная, кое-где даже росли акации и опунции, но солнце, казалось, сильнее бичевало все здесь своим жаром. В худшие часы дня даже верблюды стояли печально и с опущенными головами, а ослы и мулы вели отчаянные схватки за малейший кусочек тени, даже если это означало, что им придется прижиматься к колючему стволу.
На половину дня караван замирал, и только круг воинов Рода Соловья оставался в движении. Деана, лежа в шатре и сражаясь с тошнотой, должна была признать, что чувствует по отношению к ним нечто вроде удивления.
Сухи проведывал ее на рассвете и вечером, оставлял порцию лекарств и слухов. Белый Коноверин готовился приветствовать своего чудесно спасенного князя. После дней неуверенности, когда правил наспех созванный совет из жрецов, магов, представителей аристократии и крупнейших купеческих цехов, который не мог ничего, кроме как советовать, как править, известие, что Лавенерес, Слепой Князь, найден, пролилось на улицы города, словно неожиданный дождь посреди жарчайшего лета. Благодарственные молитвы день и ночь щекотали пятки Владыки Огня, Роды Войны наперегонки объявляли о своей лояльности, даже Деменайя принесла жертву и приказала сотне своих красивейших девиц танцевать день и ночь перед алтарем Служанки.
