Энергичный, но оказавшийся безалаберным финансист-директор нашёл у себя в бумагах переданное, но непрочитанное извещение о завершении проверки; наверняка извещение о её начале тоже у кого-то преспокойно валяется, а значит, действия налоговой инспекции полностью легитимны.
Анатолий наглядно продемонстрировал, что русскому человеку, с его небрежностью и геройством, легче проехать тысячу километров по бездорожью, чтобы перекинуть фирмы в соседний регион, чем внимательно разобрать почту.
Более того, звонок налоговому консультанту выявил ещё один страшный промах: оказалось также, что финансист зря категорически наказывал новому директору и учредителю не получать почту. Не удосужился он разобраться в том, что для обеспечения законности проверки налоговой инспекции достаточно отправить документ по телекоммуникационной линии, а получение бумаги уже не важно, за исключением случаев, когда фирма официально расторгла договор об электронных коммуникациях. Этого, по незнанию финансиста, сделано не было — договор не расторгнут.
Когда выяснилось, что бумага о завершении проверки была получена почти два месяца назад, это вызвало настоящий шок! Примерно два месяца — как раз срок для передачи дела в следственные органы. А значит, разговаривать, возможно, придётся уже не с налоговиками, а с носителями погон, имеющими весь карательный арсенал — от ограничения перемещения по миру до немилосердных казённых стен.
Вместе с извещением была ещё и страшная информация, что предварительные налоги определены самым варварским расчётным методом: по реализации, взятой из сданной в налоговую бухгалтерской отчётности, без учёта любых затрат, поскольку документы утеряны. А значит, сумма налогов может быть выше уплаченной в десять и более раз (миллионов 400–500) и являться «интересной» для разборок не только в масштабах региона. То есть можно «прославиться» и попасть в показательный для России процесс или попробовать откупиться, но уже не местной, а космической московской цифрой, не знакомой с рублями.
По банковским документам легко определены все наши партнёры. И у многих поставщиков и покупателей проведены встречные проверки.
Итак, на бедные нервы свалилось сразу пять оглушительных новостей: 1) учредителю, пусть и бывшему, всё же иногда вменяют уголовную ответственность за деятельность фирмы; 2) выкуп квартиры из фирмы по банковским документам вряд ли проведён; 3) проверка официально не только началась, но уже окончена; 4) время, прошедшее после окончания проверки, уже позволяет передать дело в следственные органы, что, возможно, и свершилось; 5) сумма налогов, о которых ведут речь проверяющие, астрономическая и весьма интересна московскому начальству.
Вот уж действительно: «Всё хорошо, прекрасная маркиза…»
Хорошо настолько, что давление от такого стечения новостей прыгнуло к верхней планке и там застыло. Благодаря безалаберности энергичного, изобретательного, как считалось, и вроде бы очень преданного финансиста, а ещё недавно директора проверяемой фирмы, мы оказались в роли страуса, спрятавшего голову в песок и позорно прозевавшего, как хищники подкрались для последнего прыжка.
Все же не факт, что все сгорело
Но, к счастью, через час интенсивной ходьбы эта взрывная новость перестала казаться убийственной, и мозги, разгорячённые пульсом и давлением, начали сооружать крепость.
Хрен с ним со всем, не расстреляют ведь! Прежде всего, необходимо успокоиться. Расследование будет идти несколько лет, а это тоже жизнь. В крайнем случае, на европейское образование, на обычное жильё, автомашины — средств детям и жене должно хватить при любом раскладе. А остальное в их руках!
Старший сын, работая в Москве, в зарубежной фирме, и имея английское образование, уже живёт на свои кровные, ездит по миру в командировки и просто с друзьями, дотаций не просит, жаль только, что и к моему делу пока не рвётся, считая его возможной обузой, правда, со временем и неизбежной. Так что в главном по жизни всё нормально, никто из близких не пойдёт по миру, не подвела бы планета да фанатично упёртые в бренную прибыль политики. Но это не по моей кафедре.
Что ж, русская пословица не отменялась: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся».
Мои два приятеля, занимающие весьма высокое положение, оба, пожалуй, самые интеллигентные во властных структурах, совершенно неожиданно для всех не так давно вкусили прелесть суровых тюремных стен. Не с драйзеровского ли Каупервуда, коего полюбил в подростках, с его успешностью в бизнесе, с собиранием живописи, с несколькими женитьбами, запрограммировалась судьба, а в чём-то и получила развитие?..
Правда, в казённых стенах он был в молодости и сумел использовать это время с пользой — обдумывал предстоящую жизнь, строил честолюбивые планы. У меня время планов во многом позади. Но впереди, может быть, свой «Стоик»? Лев Гумилёв, например, провёл в лагерях более десяти лет — причём весьма плодотворно. Хотя не было у него друзей-приятелей среди начальников ГУЛАГа и с концертами по лагерям, как мы, он предварительно не разъезжал. Для многих корифеев литературы и науки зона была как бы монастырём для творческой работы.
При Сталине сажали оборонщиков, чтобы ничто не отвлекало их от работы и гениальных изобретений.
Коллега по поэтическому цеху 60-х годов, почти наш современник Алексей Прасолов написал в зоне свои, пожалуй, лучшие стихи, которые отослал в журнал «Новый мир». Их в ту пору прочёл сам А. Т. Твардовский. В результате Прасолов вышел из зоны уже хорошо известным поэтом. Не могу не привести строки хотя бы одного его замечательного стихотворения, полного какого-то потаённого вселенского звучания:
Я услышал: корявое дерево пело,
Мчалась туч торопливая, тёмная сила
И закат, отражённый водою несмело,
На воде и на небе могуче гасила.
И оттуда, где меркли и краски и звуки,
Где коробились дальние крыши селенья,
Где дымки — как простёртые в ужасе руки,
Надвигалось понятное сердцу мгновенье.
И ударило ветром, тяжёлою массой,
И меня обернуло упрямо за плечи,
Словно хаос небес и земли подымался
Лишь затем, чтоб увидеть лицо человечье.
Независимо от Прасолова, я когда-то представлял опустевшую от людей, переселившихся в другие миры, Землю и почему-то представлял, как одиноко и грустно по планете будет гулять осиротевший ветер:
Любовь и грусть с собой в дорогу нам даст Творец.
Заплачет ветер, одинокий Земли жилец.
Если же сравнивать свой путь с кумиром юности Каупервудом, то несовпадений окажется много, например, в виде наград, смягчающих, если что, мою вину. Кроме того, он не оставил после себя ни сборников стихов, ни записок предпринимателя, ни художественной галереи.
Похоже, что я уже в чём-то счастливее его, что же при этом зря гонять давление? Не лучше ли смотреть на всё немного со стороны? Есть ведь такой метод у социологов и журналистов — включенное наблюдение. Правда, когда оно добровольное, то его легко самому и прервать, что явно невозможно в «местах не столь отдалённых». С другой стороны, принудительное пребывание там использовали как форму включенного наблюдения многие, в том числе Солженицын, Шаламов, Туманов и другие великие люди.
