Достоевскому «повезло» ещё больше. Он «наблюдал» глубоко изнутри ситуацию казни, когда сам находился в нескольких минутах от неё. Может, благодаря жуткому шоку и как бы второму рождению он далеко обошёл всех собратьев по перу, завораживая мир своими «идиотами», «бесами», «Карамазовыми».
Так, собственно, чем рискуем-то? В любой ситуации может быть прибыток, если не физический, так духовный. А вот если бояться и психовать, то наблюдение точно сорвётся, и попадёшь под антидепрессанты, а ещё чище, в психушку, где не так давно побывал Анатолий. Вот там действительно часто ставят крест на творчестве, а то и на жизни. Но пока ещё всё в моих руках. За налоги туда, к счастью, не упекают.
Эти мысли в сочетании с долгим ночным походом нормализовали давление и помогли взглянуть на ситуацию с поэтической колокольни:
Я помню штормовой прибой,
Восходом озарённый,
Я перед ним, как пред судьбой,
Стоял, заворожённый.
Мне в раннем детстве океан
Ревел о жизни бренной;
Он, словно раненый, стонал
При встрече сокровенной.
Стал шторм моим поводырём –
Гудит он о разлуке.
Я ж упираюсь за рулём
И волны режу кораблём,
Хоть в кровь стираю руки.
А судьи кто?
Наконец-то наступило завтра. Задача номер ноль — связаться с налоговой. Но как это сделать? Представители в том городе у нас есть, но у них нет нотариальной доверенности от нынешнего директора. Оформлять и отправлять с ней гонца — это ещё сутки неизвестности. А неизвестность иногда хуже самой казни, и это как раз именно такой случай: состояние, как в стихах Семёна Гудзенко:
Когда на смерть идут — поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою –
час ожидания атаки…
Решили идти двумя путями. Во-первых, дозваниваться, чтобы узнать хотя бы крупицы информации. Во-вторых, мчаться к нотариусу — оформлять доверенность и отправлять с нею гонца для получения «приговора».
Трубку долгое время никто не берёт. Лето распространяется и на налоговиков. Наконец, ближе к обеду, кто-то появился в кабинете, но нашей проверяющей не было, она на выезде. Пообещали ей передать, кто беспокоит, и она, если сочтёт нужным, позвонит.
Через пару часов, как будто специально, чтобы дать нам время понервничать вдоволь, проверяющая перезвонила финансисту.
Главная интрига разговора — выяснить, не передали ли акт чуть раньше срока в следственные органы и какую сумму всё же нарисовали. Про квартиру спрашивать нельзя, а вдруг да не заметили.
При разговоре финансиста с налоговиком я решил не присутствовать, и казалось, что время тянется бесконечно. У меня в кабинете сменилось несколько посетителей, удивлённых моей рассеянностью. Я не раз просил что-то повторить, и, думаю, было заметно медленное понимание мною сути обсуждаемой проблемы. Это никак не вязалось с обычно очень динамичными диалогами, в ведении которых помогало и то, что фирме уже более двадцати лет, и то, что почти столько же лет проработано мастером, начальником крупнейших цехов, заместителем директора по экономике, а также то, что у меня инженерный диплом с отличием, кандидатская по экономической социологии и две книги во всесоюзном издательстве «Экономика», сборники стихов, членство в Союзе писателей и т. д. Такой жизненный багаж не может не способствовать развитию интуиции, да и большинство ситуаций идут по накатанной колее. Отсюда и быстрота реакции.
Кроме интуиции и опыта здорово помогает не сгинувшее, как и небольшая детская близорукость глаз, прочное знание арифметики чуть ли не начальной школы, с её трудными задачками, решаемыми без формализованных алгоритмов и уравнений. По моему глубокому убеждению, все годы учёбы нужно решать именно арифметические задачи, оставив высшую математику с её дифференциалами и интегралами узким специалистам. Для решения повседневных производственно-экономических и бытовых задач нужна только «высшая арифметика», включающая и умение быстро считать, и элементарную логику. Эти навыки у меня прочны. Благодаря им и поэтической интуиции я, наверно, и владею лучше других экономикой фирмы.
Самый простой пример высшей арифметики, когда кто-то, зная наценку, просит скидку ровно на эту же величину. Например, входная цена мебельного гарнитура 100 тысяч рублей. Наценка на него — 60 %. Итого продажная розничная цена 160 тысяч рублей. Кто-то из своих просит, чтобы сделали скидку 60 %, полагая, что таким образом останется себестоимость. Но от 160 тысяч рублей скидка 60 % равна уже не 60, а 96 тысяч рублей, и остаточная цена составит всего 64 тысячи, что на 36 % ниже себестоимости.
С этой задачей я сам столкнулся, уже работая мастером участка. Будучи молодым специалистом, я уговаривал рабочих согласиться со снижением расценки на изготовление деталей на 20 %, которые будут «полностью» компенсированы увеличением премии на аналогичные 20 %. Над словом «полностью» они посмеялись и показали в цифрах мне, ленинскому стипендиату, серьёзно изучившему высшую математику, что я невольно вру на четыре рубля с каждой сотни. Такая вот арифметика.
Примеров высшей арифметики не счесть и в повседневных делах.
Буквально на днях, дай, думаю, внимательнее просмотрю служебную записку от отдела по персоналу. Каждый месяц согласовываю её на ходу, в массе других бумаг, пробегая только итоговую цифру затрат на рекламу по набору персонала. Благо начальник отдела человек грамотный и честный, член Союза писателей России, у неё, как всегда, всё расписано аккуратно, а главное, жирным шрифтом выделены слово «итого» и сумма, ему соответствующая, где-то обычно тысяч 60–70. Но задерживаю взгляд на записке чуть дольше и вижу, что сумма по строчкам значительно больше, чем «итого». Удивлённо поднимаю глаза на руководителя и слышу странные объяснения. Мол, форма записки сложилась несколько лет назад, когда мы не использовали интернет-рекламу и рекламу по телевидению, а работали только с печатными СМИ. Затратам по ним и соответствует исторически цифра к слову «итого», а поскольку это последний раздел, то и стоят они в конце, но составляют теперь всего лишь четвёртую часть от всех затрат на рекламу.
Вот уж не думал! А куда смотрит бухгалтерия? А никуда. Только на моё согласование, а в бумагу не вникают и они.
Вот так в разы нарастили затраты, а я подписывал и не знал. Но может быть, это хотя бы оправданный рост? Чтобы понять, спрашиваю, какова эффективность рекламы и как контролируется её телевизионный блок. Ответа нет. Это уже из рук вон плохо. Затраты хоть и не нарочно, но получились по секрету. А с высшей арифметикой и вовсе нелады.
Назавтра выясняем, что по самой дорогой телевизионной рекламе, на которую расходуется 60 % от общей суммы, приходит только 15 % претендентов на вакансии, в то же самое время Интернет привлекает примерно 50 %, а затраты на него — 20 %, остальное приходится на бумажные СМИ.
Прикидываю коэффициент эффективности использования денег: для телевидения — 0,25, для Интернета — 2,5, для печатных СМИ — 1,75. Беглый анализ показал, что использование телевидения для приёма кадров абсолютно неэффективно, то есть более миллиона рублей за год выброшено бездумно на ветер.
