Сделка обещала быть грандиозной по выгоде. Средняя стоимость европейской мебели с транспортными расходами получалась раза в два ниже нашей краснодарской.
Я послал на отгрузку свои отборные силы: исполнительного директора Игоря и Толика, главного специалиста в мебельном направлении. Вскоре они доложили, что качественная мебель в оговорённом количестве загружена и вагон готов к отправке, можно производить оплату.
Что мы оперативно и сделали, как предписывал договор. Я, довольный иркутско-голландской дружбой, потирал руки и с радостным нетерпением ждал прихода мебели, с которой мы одним махом победим всех конкурентов.
И вот наконец долгожданная мебель пришла. Собрали все образцы и как-то нерешительно пригласили меня на смотрины. Если бы в этот день с утра я не прошёл, как обычно, в высоком темпе шесть-семь километров да не провёл хорошую разминку, то последствия смотрин для меня могли быть самые тяжёлые. Вместо триумфа, как стало ясно с первого взгляда, я получил огромные убытки. Мебель оказалась «пигмейской». Все шкафы были намного ниже человеческого роста, высотой примерно по 1,3–1,5 метра. Подобный шкаф, я вспомнил, был только у моей бабушки, и она не знала, как от него избавиться, когда, каждый раз, чертыхаясь, сгибалась в три погибели, чтобы достать тарелочки, чашечки и прочую посуду для приёма гостей.
Такого подарка от своих помощников и от новоиспечённого партнёра-голландца я не ожидал. Подобной мебели на современном рынке, уверен я, быть не могло, поэтому об особенностях габаритов не говорили, возможно, это были остатки с бабушкиных времён.
Неужели голландец купил лояльность моих молодых «послов»? Они якобы думали, что я в курсе размеров. Эта наивная отговорка была приготовлена для меня.
Я же после такого предательства и огромных убытков не мог успокоиться и почти всю ночь провёл в походе.
Не до страшных сомнений вселенских,
Когда за полночь лесом бредёшь,
И, вдали от огней деревенских,
Зверя, птицу ль нежданно вспугнёшь,
Или свист вдруг пронзительный слышишь.
Ох, не надо во тьме никого…
А к утру, когда на люди выйдешь,
То-то на сердце станет легко!
Но и утром намного легче не стало. Было понятно, что деньги заморожены на годы. Причём мебель нужно продавать по цене ниже средней стоимости, не говоря уж про кредитный ресурс.
Ох, как меня подмывало разогнать серьёзно подозреваемых помощников! Но они проработали уже не один год. С ходу не заменишь. Да и ответственность за молодые судьбы на мне. В общем, успокоился тем, что было немало и неожиданных удач, и всех оставил работать дальше. Решив, что и самому нужно быть немного внимательней. Не искушать их и судьбу бизнеса.
И опять мебель
Филиал нашего мебельного салона располагался в соседнем городе Шелехове, километрах в двадцати пяти от центра Иркутска. Командовал им мой помощник по мебельному направлению, всё тот же Толик.
Несмотря на отсутствие высшего образования, проявлял он немалые способности и достаточно хорошо освоил мебельное направление. «Пигмейскую» мебель с грехом пополам за несколько лет распродали, и в череде забот и новых проблем это предательство (или, как он утверждал, оплошность) стало забываться.
Толик поднаторел в общении с покупателями и особенно с поставщиками мебели, которых приглашал на Байкал и на рыбалку. Я выделял деньги на приём и не участвовал в суете. Всё это с удовольствием делал сам Толик, тем более что несколько главных поставщиков были его ровесниками. Однако в Иркутске, где был другой руководитель, реализация мебели неплохо подросла, а в Шелехове стояла на достигнутом уровне. Объяснял он это досадное явление низкой покупательской способностью периферийного городка. Странное объяснение: градообразующее предприятие — алюминиевый завод — работало успешно.
И вдруг в один прекрасный день Толик предлагает мне на паях открыть небольшое дело по запасным частям к автомобилям. Я, конечно, отказываюсь. И без того хватает забот и с магазинами, и с общепитом, и с оптовыми поставками муки, сахара, круп, мяса, вина и даже фруктов.
Но откуда у Толика немалая сумма? Спрашиваю в лоб, не пристроился ли он торговать мимо кассы, например, взятой на реализацию комиссионной мебелью? Но тут же опровергаю сам это предположение. На «комиссионке» много не заработаешь.
И здесь меня осеняет: а не торгует ли Толик такой же, как у нас, но левой мебелью?
Вопрос оказался в самую точку, он, надо отдать ему должное, не стал отнекиваться и не только подтвердил возникшую у меня в голове схему, но и дополнил её некоторыми деталями.
Его приятели-поставщики, которых мы не раз принимали, решили поддержать друга и отправили ему в точности такую же, как и в фирме, мебель на реализацию. Он, недолго думая, на моих площадях, силами персонала, которому я плачу зарплату, используя образцы мебели, одинаковые для меня и для него, организовал свою параллельную торговлю. Для этого обзавёлся втайне от всех арендованным складом и с него отгружал левую мебель клиентам. Деньги брал мимо кассы, выписывая фактуры. Таким образом и начало процветать его тайное «крысиное царство». Все затраты по реализации, включая аренду площадей, оплату персонала и т. д., нёс я, а прибыль со своих продаж получал целиком он, не тратясь ни на налоги, ни на зарплату работников, ни на содержание магазина.
Интересно, что после разоблачения он первым делом побежал к своему дяде Валентину — моему другу, но, как я понял, осуждения не встретил. Видимо, Валентин смотрел на меня, как пролетарий на буржуя, которого можно грабить, хотя сам всегда стремился иметь капитал. А кроме того, они уже были, по-видимому, повязаны «автообманом».
На старте реформ друг мой быстро разбогател, но деньги тут же пускал на потребление, не стремясь вложиться в бизнес. Он переехал в шикарную по тем временам квартиру в тихом сталинском доме в центре города, приобрёл, хоть и подержанную, но «Волгу» (я со временем поменял ему без доплаты старую «Волгу» на новую из привезённых фирмой). Благодаря своей обаятельности и гиперобщительности он уже к тридцати годам имел множество друзей-приятелей и подруг-приятельниц среди торгового люда и руководителей баз. Зная многих, он не жалел времени и легко организовывал встречные услуги для полезных людей, естественно, не забывая и про себя. Даже с руководителями мясокомбината, где директором был мой отец, у него установились более деловые отношения, чем у меня. Мясокомбинатовские продуктовые пайки были в ту пору подобны конвертируемой валюте. Всё это помогло ему шикарно обставить новую квартиру и первому из моих знакомых приобрести диковинную японскую технику с видеомагнитофоном и с дистанционными пультами переключения. Он, опять же единственный из обозримого круга друзей-приятелей, часто бывал в Европе (правда, и мне за те же пайки помог с путёвкой за границу, но… в Северную Корею). Однако его успешный старт, не основанный на упорном системном труде, не гарантировал рождение собственного Дела.
