Вскоре земля была оформлена по достаточно быстрой, «дружественно-бескорыстной» схеме. Мы же в это время оценивали объём затрат на реконструкцию магазина и на инженерные сети. Здание бывшей столовой (700 квадратных метров) давно уже не эксплуатировалось, и не было договоров на электричество, а главное, на ещё более дорогой теперь ресурс — на воду. Последние годы, под разговоры о развитии бизнеса, кроме роста тарифов на электроэнергию, тепло и воду, ввели ещё и драконовскую плату за подключение. За подключение воды следовало заплатить около пяти миллионов, электроэнергии — около одного миллиона рублей. И это помимо стоимости прокладки и ремонта самих сетей, хотя абонентская плата наверняка включает все затраты, в том числе на обновление и амортизацию городских сетей. Антимонопольному комитету легче штрафовать нас, например, если проскочит где-то в рекламе запретное слово «вино» или, не дай Бог, появится намёк на фужер с шампанским, чем разбираться с олигархическими структурами, в чьих руках, по сути, вся экономика России.
Затраты на восстановление здания и его выкуп в сумме получились не маленькие: около 60 тысяч рублей за квадратный метр. Но и расчётная реализация представлялась существенной — тысяч 30 в месяц на квадратный метр. Из них тысячи две-три должно оставаться чистой прибыли. А значит, срок окупаемости будет отличный — примерно два-три года. К тому же включённые в сделку двадцать две сотки земли можно будет использовать под стоянку и возможное расширение.
Поэтому я и загорелся покупкой, но, наученный неприятной историей со «сватами», решил срочно встретиться с хозяевами объекта, чтобы ударить по рукам. Занимаясь литературной деятельностью, галереей и другими культурными проектами, я сам далеко не всегда стал выезжать на арендуемые и даже на покупаемые объекты.
Место действительно оказалось отличным. Вокруг будущего супермаркета достраивается настоящий иркутский «Манхэттен». Правда, «наше» здание показалось каким-то сиротливым и неприкаянным. Не приглянулась мне двухэтажная семисотметровая «избушка» в окружении современных громадин, непонятным мне показался и подъезд. А что если здесь только пешеходная зона? Как быть тогда с объёмными покупками? Как их дотаскивать до машины? Как подвозить товар нам самим?
Вскоре я собрал у себя специалистов. Все были за приобретение, но какой будет подъезд, ответить не смогли. Тогда я, с раздражением напомнив про московский склад, отправил молодого менеджера по недвижимости и Анатолия в городское управление градостроительства и архитектуры. И здесь оказалось, что здание нельзя расширять, так как по участку в соответствии с проектом будет проходить дорога. Что же тогда останется под стоянку? Следом выяснилось, что и стоянка не главное — по генеральному плану застройки дорога не только пройдёт по участку, но захватит и здание. А следовательно, покупать здание и вкладывать миллионы рублей в реконструкцию — полное безумие, так как впоследствии нас принудят продать здание или обменять, но большинство понесённых затрат в такой ситуации не компенсируются.
Как буквально в эти дни продавцам выдали свидетельство о собственности на землю, причём без всякого обременения? А главное, неужели наш финансист — контролёр сделок — не мог заподозрить неладное? Или опять не захотел?
Не слишком ли много весьма подозрительных накладок, включая прикарманивание денег на благодарности, у ближайшего помощника? Очевидно, что после всей этой цепочки дел придётся расстаться. Жизнь у него в целом устроена. Квартиру недавно он у меня досрочно выкупил, прикрыв мутное происхождение своих доходов выгодной продажей приобретённого недорого участка земли. Правда, «спроворил» он этот участок также возле моей дачи, где бесплатно жил не одно лето. Председатель, как позже выяснилось, искал меня, а подвернулся он. Погасил и ссуду 800 тысяч рублей, полученную в фирме по дружбе без всяких гарантий с его стороны. Сослался на помощь родителей. Сомнительно. Но Господь ему судья… Однако и расстаться не так просто. Не бросит ли его новость об увольнении опять в объятия злого недуга? Всё-таки за эти годы и он, и его семья с пятилетним сыном стали мне далеко небезразличны.
Настраиваю его после выхода на работу на необходимость «держать удары», как когда-то настраивал меня, молодого специалиста, директор радиозавода, назначая на должность начальника труднейшего цеха. Правда, заходить ко мне пока я попросил его помощников. Следовало выиграть время — две недели, месяц, чтобы он окончательно вышел из нездоровья. А там и новогодние каникулы, и Рождество Христово. Дай-то Бог, желаю ему в душе, чтобы избавился от скверны и встал на ноги во благо своей семьи с малолетним сынишкой. Но уже только где-нибудь в другом месте. При его проворности и склонности к авантюризму, двуличность и непреданность могут привести к огромным неприятностям. Подпишешь что-либо по невнимательности и недосчитаешься объекта или какой-то из фирм.
Кроме того, он и сам неплохо научился расписываться за меня, чем, с одной стороны, облегчает работу, когда меня, например, нет в городе. Но когда-нибудь он может ещё существенней облегчить капитал фирмы, подделав подпись, а затем прогнав объект через добросовестных покупателей.
Авантюризм и неискренность, легко переходящая в патологическую лживость, — самое опасное сочетание качеств, которые только могут быть у ближайшего окружения.
Тренинг на грани миллиона убытков
«Если бы Бога не существовало, Его следовало бы выдумать» — когда-то изрёк Вольтер. И действительно, сколько нравственных и моральных норм, ограничивающих безудержную свободу и всевластие бурных страстей, способных сжечь их носителей и окружающий мир в адовом пламени вседозволенности, дарят человечеству религии мира. Высок и психологический эффект веры в Господа, в загробную жизнь или в переселение душ. Нет, пожалуй, более действенного лекарства от депрессий, вызванных страхом смерти и потерей близких людей.
На более низком, бытийном уровне можно восклицать: «Если б у человека не было необходимости в постоянной борьбе с житейскими и с производственными проблемами, без коих жизнь пуста и неинтересна, то и их следовало бы выдумать».
Поистине бессмертные слова вложил И. Гёте в уста Фауста: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идёт на бой».
Конечно, прежде всего, любовь расцвечивает яркими красками жизнь практически каждого нормального человека. Но если бы жизнь ограничивалась только этим, то она всё же была бы скучновата, как романы, где нет никакого дела, а всё повествование ограничивается отношениями любви и ненависти между партнёрами, как, например, в большинстве романов Оноре де Бальзака и других французских писателей XIX века. Поэтому для многих деятельных натур жизнь немыслима без напряжённого труда и постоянной борьбы на этом поприще. Многие обеспеченные люди, особенно предприниматели, стараются трудиться чуть ли не до последнего вздоха. Если вдруг оказывается, что в производственном коллективе продолжительное время «тишь и благодать», то он как бы теряет вектор развития, притупляется воля и находчивость руководителей.
В трудных нестандартных ситуациях видно, у кого из руководителей есть дар нестандартного креативного мышления или даже талант предпринимательства, а кто может пусть и очень квалифицированно, но действовать по раз и навсегда выработанному алгоритму. Правда, в экстремальных ситуациях нервы иногда напрягаются до предела, как ткань парусов, испытывающая в штормах неимоверное давление ветра. Если паруса выдерживают и корабль не терпит крушение, то он яростно и победно мчится вперёд. Так же и коллективы в производственном шторме должны энергично действовать, сопротивляясь обстоятельствам, тренируя нервы и развивая навыки борьбы, помня, что без систематической тренировки можно и надломиться.
