Представляется, что Дион Хрисостом был ближе к истине, чем современные авторы, в толковании троянских сказаний.
Мы можем только догадываться, какими были реальные экспедиции ахейских вождей под стены Илиона и Трои, сколь непохожими на эту великолепную победную эпопею. Но современники и сородичи участников знали, с чем те возвратились. И встретили соответственно. Уже в «Одиссее» Фемий пел пирующим женихам Пенелопы о «печальном (плачевном, злосчастном) возвращении ахейцев» из-под Трои. Из хода дальнейших событий, донесенных преданием, явствует, что участники войны вернулись отнюдь не победителями: тех встречают действительно не так.
Сразу по взятии города братья Агамемнон и Менелай рассорились по пустячному поводу — решая, когда отплывать, и разделились. Флот Менелая и его спутников первым отплыл к ближайшему острову, и там от них откололся Одиссей — вернулся к Агамемнону. У следующего острова новая ссора развела Менелая с Нестором и Диомедом. С каждым отделились его корабли. Флот рассеялся.
Главный вождь коалиции Агамемнон вместе со своими сподвижниками был убит сразу же по возвращении, его жена досталась новому царю, и власть в Микенах перешла к другой династии. Менелая занесло в Египет, и он много лет не мог попасть домой. Диомед, второй после Ахилла герой коалиции, тоже, вернувшись, нашел у своей жены нового супруга. Они посягнули на его жизнь, а он прибег к защите алтаря Геры, затем отбыл в изгнание в Италию. Меда, жена Идоменея, царя Крита, также не сохранила верности мужу. Одиссей, царь Итаки, не мог попасть домой; на его жену и трон претендовали соседние царьки или вельможи.
Многие герои похода — Мопс и другие — предпочли вообще домой не возвращаться. Еще за год до окончания войны Мопс ушел в поход на юг. Амфилох и Калхант оставили свои корабли возле руин Илиона и подались пешком к Мопсу. Двинувшись дальше, их отряды осели на берегах Малой Азии, Сирии и Палестины. Коалиция рассыпалась, и это было как бы прелюдией к страшной картине гибели всего ахейского мира.
4. История в эпосе. Героический эпос — вообще очень специфический жанр, и происхождение его далеко от формирования исторических записей. В нем слились мифологические сюжеты с легендами (Мелетинский 1963). Для героического эпоса вообще притягательны военные поражения своего народа. В эпосе они преодолеваются тем, что, оставаясь трагическими, преобразуются в блистательные победы. При этом реальным историческим зерном может послужить и незначительный эпизод, если он оказался чувствительным для национального самолюбия и пришелся на критический период истории, на эпоху катастрофы, когда духовное преодоление кризиса остро необходимо.
«Песнь о Роланде» (XII век н. э.) обращается к незначительному эпизоду войны, которую вел Карл Великий, — истреблению посланного им отряда басками в Ронсевальском ущелье в 778 году. Поэма подменяет хри-стиан-басков арабами-сарацинами и дополняет эпизод всесокрушающим отмщением Карла сарацинам. В сербском эпосе центральное событие борьбы с турками, катастрофическое поражение от турок на Косовом поле, изложено неверно (прославляется ничтожный кралевич Марко), зато воспевается взятие юнаками Стамбула—событие, которого никогда не было.
Киевская Русь успешно сдерживала напор печенегов и половцев, хотя порою терпела и поражения в борьбе. Но эти враги забыты народом, и богатыри фольклорного князя Владимира Красное Солнышко воюют только с чудовищами и с татарами. О татаро-монголах осталась тяжелая память. Орда победила и на столетия установила свое иго, но в русских былинах киевские богатыри всегда побеждают. Русский богатырь хватает татарина за ноги и побивает им, как булавой, татарское войско. Куда махнет он татарином — там улица, махнет другой раз — переулочек. А татарского ига вроде и не было.
Все компоненты такого же творчества налицо и в эпосе о Троянской войне: дальний романтический поход, сведенный в легенде из нескольких реальных и пришедшийся на конец золотого века ахейской экспансии. Правда, это был один из многих подобных маршрутов (ахейцы нападали ведь и на Египет, на Кипр, на хеттов), но именно этот напор окончился неудачей! А сразу же за тем — Темные века греческой истории, эпоха потрясающей национальной катастрофы, крушение основных центров, общий упадок культуры, когда само выживание и сохранение народа было поставлено под вопрос.
Можно спорить о том, сколь важным было поражение под Илионом в действительной истории Эгейского мира и смежных регионов. Но оно явно было чувствительным для национального самолюбия и, главное, пришлось на самую грань эпох. Тяжелые воспоминания о постыдной неудаче терзали участников экспансии, заставляли их снова и снова возвращаться к этому недавнему прошлому, чтобы хотя бы в своих рассказах задним числом «исправлять» историю.
Конечно, события в самой Греции были не светлее: пожары в Микенах, стерт с лица земли Пилос, нет уже дворцов с их сокровищами и фресками, повсюду мятежи, междоусобицы и нашествия врагов... Но эту близкую очевидность не прикроешь пышным словом, а Троя — за морем. Легко тому врать, кто за морем бывал.
Бедственному настоящему противопоставлялось как идеал все более светлевшее и очищавшееся от жалких истин прошлое. Постепенно, но довольно быстро дело очищения переходило от «бывалых людей» — героев и очевидцев событий — к певцам-аэдам. Повествование обогащалось за счет фольклорных мотивов, подвергалось структурным изменениям по законам жанра. Так родилась та Троянская война, которая дошла до нас в изложении нескольких поэм Троянского цикла... Чуть было не сказал: «Илиады», но вовремя удержался.
5. «Илиада» и «Ахиллеида». Но почему же главное произведение Троянского цикла «Илиада» не оканчивается победой ахейцев? Почему поэма об осаде Илио-на — «Илиада» — вообще не охватывает ни начало, ни конец войны? Можно было бы думать, что «Илиада» создавалась и воспринималась лишь как часть целостного сказания, одно из средних звеньев эпического цикла. Но это не так.
«Илиада» резко отличается от других поэм цикла (за исключением «Одиссеи») концентрированностью событий и величиной. Сравним с «Киприями». Там в одиннадцати песнях последовательно описаны девять первых лет войны. Здесь в двадцати четырех песнях — девять дней, выбранные из двух месяцев десятого года войны. Там — хроника войны, пусть и далекая от реальности, здесь — один эпизод, несомненно выдуманный, превращен в сюжет трагической поэмы. В самой «Илиаде» мы находим части, явно перенесенные туда из сказаний о начале войны: «Каталог кораблей» (подробный перечень ахейской коалиции в момент отплытия из Греции, включая тех участников, которые к десятому году войны были уже убиты или уехали), «Обзор со стены» (царь Приам впервые — это на десятый-то год войны! — видит ахейских вождей), поединок Менелая с Парисом за Прекрасную Елену (в древности так начинались сражения).
В конце античной эпохи из всех поэм троянского цикла только «Илиаду» и «Одиссею» стали считать произведениями легендарного Гомера (еще во времена Геродота, тр есть в V веке до н. э., этому певцу приписывали весь троянский цикл!).
«Илиада» стала для всех эллинов учебником жизни. Один из героев Ксенофонта, историка и философа IV века до н. э., говорит: «Мой отец, заботясь, чтобы я сделался хорошим человеком, заставил меня выучить поэмы Гомера, и теперь я мог бы произнести всю „Илиаду“ и „Одиссею“ наизусть».
