Книга Расшифрованная "Илиада", страница 15. Автор книги Лев Клейн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Расшифрованная "Илиада"»

Cтраница 15

Все начинается с того, что Зевс послал обольстительный («обманчивый») сон Агамемнону. Он повелел Сну лететь к Агамемнону и возвестить, что Гера упросила супруга дать победу ахейцам, тогда как Гере (в первой песни) этого сделать не удалось. Сон принял облик Нестора и возвестил Агамемнону обманную весть. Агамемнон созвал народное собрание (агору), но перед тем решил собрать совет старейшин (буле), на котором сообщил им свой сон и велел строить войска. Но сообщил также, что перед битвой решил испытать свое войско — тоже обманом:

...Прежде я сам, как и следует, их испытаю словами;

Я повелю им от Трои бежать на судах многовеслых,

Вы же один одного от сего отклоняйте советом (II, 73-75).

Это и было исполнено. Поэтому весь эпизод и носит у гомероведов название «Обманный сон» (или просто Сон — «Онейрос») и «Испытание войск» (или просто Испытание — «Диапейра», «Пейра»). Результат мы уже знаем.

Весь эпизод выглядит донельзя несуразным. Логики в нем нет совершенно. Прежде всего, какая связь между этим сном и призывом к бегству? Никакой. Зевс обещает победу, что ж призывать к бегству? Если бы Агамемнон сообразил, что Зевс хочет его обмануть. Но откуда бы Агамемнону узнать, что сон обманный? Если уж всемогущий Зевс хочет, чтобы Агамемнон поверил ему, Агамемнон эпоса должен верить. Да это и сказано в поэме: сон

...отлетел и оставил Атреева сына,

Сердце предавшего думам, которым не сужено сбыться.

Думал, что в тот же он день завоюет Приамову Трою.

Муж неразумный! Не ведал он дел, устрояемых Зевсом...

(II, 35-38)

Можно полагать, что первоначально сон был другим, не обманным, а призыв к бегству был естественным его следствием. Следы этого остались. Старый воитель Нестор так реагирует на рассказ Агамемнона об этом сне:

Если б подобный сон возвещал нам другой от ахеян,

Ложью почли б мы его и с презрением верно б отвергли;

Видел же тот, кто слывет знаменитейшим в рати ахейской;

Действуйте, други... (II, 80-83)

С какой стати отвергать с презрением сон, обещающий победу? Вот если это был сон, требующий бегства, тогда презрение понятно. Далее, окончив совещание с вождями, Агамемнон обращается к народному собранию и так повествует об этом сне:

Зевс громовержец меня уловил в неизбежную гибель!

Пагубный, прежде обетом и знаменьем сам предназначил

Мне возвратиться рушителем Трои высокотвердынной;

Ныне же злое прельщение он совершил и велит мне

В Аргос бесславным бежать, погубившему столько народа!

(II, 111-115)

Вот это и есть первоначальное содержание «нынешнего» сна. Далее, что за решение испытать войска притворным призывом к бегству? Какой командующий решится на такое испытание войск, то есть на опасную провокацию? Да еще попросит подчиненных командиров отговаривать друг друга от этого, дабы войска и в самом деле не побежали (а они и в самом деле побежали). Одно из двух: или это испытание, хоть оно и глупейшее, но тоща командирам нужно стоять в стороне, или же ожидается, что командиры будут удерживать друг друга и войска, но тогда какое же испытание?

Логики нет настолько, что многим исследователям давно уже стало ясно: здесь текст правлен, и в чем именно — тоже ясно. Все это получает разумное объяснение только в том случае, если все эти повеления Агамемнона на совете старейшин имеют только одну цель — исправить картину, невыгодную для Агамемнона, введя минимум изменений. Это значит придать его призыву к бегству другой смысл, которого вначале не было, — это, мол, он хотел испытать свои войска: легко ли они поддадутся панике. И это значит действиям командиров тоже придать другой смысл: они не противодействовали Агамемнону, а исполняли его предначертания.

Иными словами, нужно предположить, что в начальном варианте этого эпизода сон Зевса был вещим, а призыв Агамемнона бежать был вполне искренним — таким же, как в песнях IX и XIV (а с чего бы это ему быть другим в песни II?). А затем какие-то певцы решили спасти репутацию Агамемнона и ввели сцену буле (совета старейшин), в которой и заставили Агамемнона задним числом так вот мотивировать свой призыв к бегству ([Bethe 1914: 208; Kullmann 1955; Mühl 1946).

Что ж, разные были певцы, с разными ориентациями и предпочтениями. Одни вращались вокруг двора потомков Агамемнона, в частности вокруг Пенфилидов на Лесбосе, возводивших свой род к Агамемнону, или вокруг царя Кимы Агамемнона, царствовавшего в этой эолийской колонии в VIII веке. Другие обретались в славной морскими рейдами Фокее, воевавшей с Кимой и, скорее всего, почитавшей охранителя кораблей Ахилла. Ясно, что фокейские певцы должны были всячески подчеркивать несправедливость и малодушие Агамемнона. А лесбийские певцы, если к ним попадали такие песни, тотчас должны были поправлять эти мотивы, порочащие их кумиров.

Но в песнях ЕХ и XIV малодушие Агамемнона было вполне мотивировано: в песни IX — неудачами ахейских войск, оттесненных к кораблям, в песни XIV — взятием ахейской стены, защищавшей корабли. В песни II такой мотивировки нет.

Все было бы логично, если бы Зевс сообщил во сне правду — что Гере не удалось его поколебать и он долго будет помогать троянцам. Решение Агамемнона бежать было бы естественной реакцией — непристойной для героя, но вынужденной. Видимо, первоначально так и было.

Тут есть одна трудность. Ведь такой истинно вещий сон Зевсу незачем было посылать — зачем же предупреждать ахейцев, которые по его планам должны были массами избиваться Гектором, а не спасаться бегством. Но паника ахейцев лишь облегчила бы Гектору их избиение. Для переделки сна из грозного (советующего бегство) в обольстительный (подстегивающий к наступлению) было два повода. Во-первых, желание мотивировать перемену в характеристике Агамемнона — из малодушного (призывающего к бегству) в мудрого (испытывающего войска), а во-вторых, требования, вытекающие из фабулы, из последовательности эпизодов. Иной раз требования фабулы бывают для певцов выше логики сюжета, логики смысла событий. Здесь, видимо, суть в том, что далее следует «Каталог кораблей», а для его гладкого включения необходимо мотивировать построение войск. Значит, подготовка ахейцев к наступлению необходима.

Сон дожен подстегнуть Агамемнона к наступлению. Соответственно, Агамемнон созывает народный совет и готовит войска к битве, далее логично следует «Каталог кораблей». Словом, эта канва, логически вытекающая из обманного сна, во второй песни есть, но в эту канву не вписываются ни бупе с испытанием войск, ни изначальный призыв к бегству. Таким образом, здесь выявляется двуслойностъ полотна, а «Каталог кораблей» более логично присоединяется к позднему из этих слоев.

Почему же потребовалось вводить во вторую песнь (в ее ранний слой) немотивированный призыв Агамемнона к бегству? Если мы обратимся к первой песни, то найдем там слова приведенного в ярость Ахилла:

Грузный вином, со взорами песьими, с сердцем еленя!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация