Ахиллом в награду за подвиги, да и взятой в плен им самим. Сдержав охвативший его гнев, Ахилл велит Патрок-лу выдать деву и устраняется от боев. Зевса он молит покарать Агамемнона и всех ахейцев, спокойно допустивших такую несправедливость, просит лишить их удачи в боях. Зевс обещает исполнить просьбу (I песнь).
Греки быстро почувствовали, кого они потеряли. Агамемнон посылает к Ахиллу посольство с предложением вернуть полонянку и вдобавок богатые искупительные дары. Прибывшие послами Одиссей и Аякс тщетно пытаются внушить Ахиллу, что обида его мелочна по сравнению с важностью общей цели, да к тому же будет многократно искуплена предлагаемыми дарами. Ослепленный обидой, Ахилл непреклонен (ЕХ песнь, или «Пресбея»). Патрокл опять же здесь присутствует, но опять безмолвен. По-настоящему он вступает в действие дальше.
В XI песни из-за отсутствия Ахилла ахейцы терпят тяжкий урон, в отступлении к кораблям ранены основные вожди: Агамемнон, Одиссей и Диомед. В этом сражении ранен также и врач греческой коалиции Махаон. Старый вождь Нестор выводит его с поля боя.
Ахилл посылает Патрокла посмотреть, кого это Нестор вывез. Нестор, встретившись с прибежавшим Патроклом, уговаривает его вступиться перед Ахиллом за ахейцев. Пусть Ахилл хотя бы отпустит в бой свое войско, разрешит Патроклу возглавить отряд и даст ему свои доспехи, чтобы троянцы приняли его за самого Ахилла: ведь один лишь облик Ахилла наверняка посеет у них панику (этот эпизод XI песни — с Махаоном, Нестором и Патроклом — носит название «Несториды», или «Малой Патроклии», к нему относится и небольшой отрывок в XV песни).
В XVI песни («Патроклии») Патрокл сумел уговорить Ахилла и вышел в сражение вместо него. Правда, Ахилл наказал ему только отогнать противника от ахейских кораблей, но не увлекаться преследованием и город не штурмовать, это слишком рискованно, да и пусть эта слава останется для самого Ахилла. Патрокл нарушил запрет, увлекся преследованием врагов, убил выдающегося героя — Сарпедона, но сам был убит главным вождем троянцев Гектором. В XVII песни уже идет борьба за тело Патрокла. Когда весть об этом дошла до Ахилла, того охватили горе, ярость и жажда мести. Он добывает оружие взамен утраченного (XVIII песнь), в запоздалом отрезвлении примиряется с Агамемноном (XIX) и рвется в бой. Он убьет Гектора (в XXII песни) и похоронит Патрокла (в XXIII).
Тема Патрокла — это гимн беззаветной дружбе и в то же время реквием, ибо время дружбы скоротечно и друзьям суждена разлука навек. Патрокл погиб за друга, вместо друга и перед ним: вскоре погибнет и кратковечный Ахилл. Но пока он жив, его терзает осознание безнадежности утраты и тяжести ошибок. Он предвкушал близкое торжество над ахейцами и упивался этим, не зная, что цена торжества — утрата того, кто был ему дороже всех. Чего стоят теперь слава, дары и ненужная дева! Это тема суетности и величия, возмездия и раскаяния.
Раскаяния — в чем? Возмездия — за что? За что расплата? Тут есть над чем подумать.
Излишне и говорить, как важна эта тема для «Илиады» в ее нынешнем виде — поэмы о гневе Ахилла, о его злосчастной обиде, о ссоре с Агамемноном, выведшей Ахилла из боев, сделавшей его врагом ахейцев и предопределившей смерть Патрокла. Об этом гибельном междоусобном раздоре из-за несправедливости одного и обидчивости, болезненного самолюбия другого.
Но само положение «Патроклии» в «Илиаде» наталкивается на чрезвычайные сложности (Bethe 1914: 97-166; Erbse 1983 и др.).
2. Забыть так скоро... Камень преткновения здесь прежде всего в том, что «Патроклии», Малая («Нестори-да») и Большая (песни XI и XVI) в «Илиаде» стоят вскоре после «Пресбеи» (песнь IX), а «Пресбея в них начисто забыта. И не просто забыта. В «Несториде» и «Патроклии» содержатся прямые указания, что в предшествующее время никакого посольства с предложением даров не было!
Тема же Патрокла, по общему мнению аналитиков, гораздо более необходима для «Илиады» и к тому же шире разверстана по ней, чем «Пресбея». Аналитики, естественно, увидели в этом непреложные свидетельства того, что даже в раннем своем варианте «Пресбея» вставлена в поэму, которая первоначально ее и не предусматривала. То есть если в предыдущем моем очерке было показано 4 стадии изменения «Пресбеи», то тут появляется пятая, самая ранняя, на которой «Пресбеи» нет. И, надо признать, это серьезно и солидно обоснованное заключение. Изложим факты.
Сначала напомню некоторые противоречия в распределении ролей. «Пресбея» изображает Феникса учителем Ахилла, а в «Малой Патроклии» («Несториде») упоминается кентавр Хирон как учитель Ахилла. В «Пресбее» Феникс вспоминает, как отец Ахилла старец Пелей поручил ему, Фениксу, опекать Ахилла на чужбине, а в «Малой Патроклии» Нестор напоминет Патроклу, что эта роль поручена ему, Нестору, отцом его Менетием, а Феникс тут даже не упомянут.
Но это все пустяки в сравнении с речами Ахилла.
На следующий день после того, как Ахилл, наотрез отказавшись от даров, выпроводил послов, он со злорадством наблюдает издалека, из своего шатра, сокрушительное поражение ахейцев. И когда троянцы уже приблизились к судам, а Нестор вывез из боя раненого Махаона,
Ахилл восклицает, обращаясь к Патроклу: «*Теперь-то, я думаю, ахейцы придут с мольбами к моим коленам!» (XI, 609-610) Как это «придут»?! Они же приходили уже — не далее чем вчера!
Еще в 1837 году англичанин Джордж Грот сделал логичный вывод: «Эти слова предполагают, что он не принимал вообще никакого посольства». Забывчивость поэта? Но ведь он забыл не маленькую подробность, а целую главу эпопеи! Это, по словам английского гомероведа Уолтера Лифа, «столь же вопиюще, как если бы Шекспир забыл к пятому акту „Макбета“, что Дункан был убит во втором». Д. Пейдж иронизирует: «Ни один человек, кто хоть раз прослушал или прочел эту поэму, никогда не забыл бы сразу же после этого раздела (или даже вообще бы не забыл), что Агамемнон направил посольство к Ахиллу и что Ахилл отверг его. Только поэт, предполагаемый создатель „Илиады“, явно позабыл об этом...»
О, сколько умов бились над опровержением этой единственной строки гомеровского эпоса! Какие хитроумнейшие домыслы предлагались! И то, что Ахилл имел тут в виду всех ахейцев, а приходили-де только послы Агамемнона, — хотя на деле послы были не только от него, но и от народного собрания, «в целом народе избранные». Да здесь и намека нет на то, что ожидались «все». Или: что в «Пресбее» послы не припадали к коленам Ахилла буквально (как Приам в XXIV песни), а он-де ожидал тут буквального исполнения такой мечты — но ведь в его словах нет ни намека на такое противопоставление! Или: что там Ахиллу предлагалось соглашение да искупительные дары, а он-де ожидал раскаяния, кротких слов, хотел слышать настоящие мольбы. Как будто в речах послов эти ноты не звучали! Заливаясь слезами, Феникс (для унитариев ведь неотделимый от посольства) говорил, что Агамемнон уже не упорствует, готов загладить все: «С кротким прошеньем к тебе присылает мужей знаменитых (ЕХ, 520)».
Да и в тот день Ахилл отверг любые умилостивительные действия Агамемнона раз и навсегда, выразив это достаточно четко. После ухода послов он никаких новых депутаций не ждал — а тут на тебе: ждет, оказывается!
