Лахман привел и доказательство. В двух местах XIX песни («Примирение») упоминается посольство IX песни, и оба раза (XIX, 141 и 194) говорится, что это событие произошло вчера. А по календарю «Илиады» оно произошло позавчера! Ведь в XI песни описан восход, а в XVIII — закат. А вот если переставить песнь IX на позицию после XVI, интервал сократится, и к моменту примирения она действительно окажется «вчера». Унитарии пытались снять это противоречие, считая сутки с заката солнца и присоединяя вечер и ночь посольства к последующему дню. Но греки мерили сутки от восхода до восхода. Гомер и счет дней вел по восходам.
Тут другое надо учесть. Признание этого противоречия не ведет непременно к перемещению IX песни на место за XVI. Равно возможны три других объяснения: 1) ХГХ песнь мота быть ближе к началу поэмы (хотя и не перед XVI), 2) описания восхода и заката могли появиться в тексте позже формирования череды событий, и, наконец, 3) каких-то промежуточных песен между IX и XIX могло и не быть. Идея перестановки этим не опровергается, но остается недоказанной.
Тем не менее идею Лахмана подхватили в XX веке М. Валетон и позже Э. Говальд (УаШоп 1915; Ном>аШ 1924). Говальд нашел в XV песни (XV, 734-745) упоминание о «вчерашней» победе троянцев, готовой вызвать вмешательство Ахилла, и решил, что речь идет о взятии ахейской стены (XII песнь), тогда как на деле стена была взята не «вчера», а в тот же день. Значит, рассуждал Говальд, между упоминанием и событием первоначально была ночь — это и была ночь посольства...
Здесь все не вяжется. Упоминание «вчерашней» победы троянцев не может относиться к взятию стены, потому что это не та победа, которая могла бы повести к вмешательству Ахилла. Лишь подступ к ахейским кораблям способен на это, корабли же троянцы штурмовали действительно «вчера» — в VIII песни. А большинство указаний на забвение «Пресбеи» все равно остается у Говальда не-обьясненным — они ведь в XVI песни. «Пресбею» надо бы поместить после XVI песни, между XVI и XIX, но это очень трудно сделать. Для нее там нет места. Песнь XVII, в сущности, является прямым продолжением XVI («Пат-роклии») — идет сражение за тело Патрокла. В песни XVIII Ахиллу сообщают о гибели Патрокла и потере врученных ему доспехов, он вне себя от горя, рвется в бой и взывает к матери, и та заказывает ему новые доспехи. Посольство тут было бы совершенно неуместно. Перемещать «Пресбею» тут некуда. Остается ее удалить.
Удалить из «Илиады»? Уточним. Удалить надлежит, собственно, только из поля зрения певца «Патрок-лии», а значит, удалить из той «Илиады», в которой органична «Патроклия». Но органична ли «Патроклия» в «Илиаде»?
5. Раненый и забытый Махаон. Около 180 лет назад немецкий ученый Готфрид Герман (Hermann 1832) заметил странные несообразности в зачине всей истории с Патроклом, в «Несториде», которые потом заинтриговали многих критиков.
Все начинается с ранения Махаона. Махаон ранен трое-жальной стрелой Париса в правое плечо, — надо думать, он потерял возможность владеть правой рукой. Но в отличие от других выстрелов Париса этот не описан подробно — как угораздило Махаона попасть под стрелу, остается неясным. Ранен, и все. В обхождении Нестора с ним, после того как Нестор его вывез, упущено самое главное — извлечение стрелы и врачевание раны. Оба сошли с колесницы, просушили, став против ветра, пот на хитонах, затем вошли в шатер, воссели на креслах, долго подкреплялись пищей и вином, наслаждались беседой. Позабыв о ране? Странно. Очевидно, описание всего этого ритуала заготовлено для повествования о приеме гостя, но оно не подходит к рассказу о привозе раненого, пусть даже и врача. Как ехидно заметил У. Виламовиц, «он ранен столь тяжело, что не мог долее сражаться, но столь легко, что мог сойти с колесницы, прохлаждаться и завтракать». А К. Рейнгардт добавляет: «Рана есть, когда она нужна поэту, и ее больше нет, когда он в ней уже не нуждается».
Но это не все. Ахилл послал Патрокла к Нестору узнать, не Махаона ли тот увозит из боя:
Сзади Махаону кажется он совершенно подобным,
Сыну Асклепия; мужа в лицо не успел я увидеть;
Мимо меня проскакали стремительно быстрые кони
(XI, 613-615).
Когда же Патрокл выполнил поручение и вернулся к Ахиллу, он докладывает своему господину и другу обо всем, что узнал: о поражении ахейцев, о ранении главных вождей — Диомеда, Одиссея, Агамемнона, о ранении второстепенного вождя Эврипида. Только о том, ради кого он послан и о ком узнал все, что надо, — о враче Махаоне, он не сообщает ничего. А Ахилл ему и не напоминает об этом. Еще более странно, что, сообщив о ранении вождей, Патрокл добавляет: «Наши врачи, богатейшие злаками, вкруг их трудятся, раны врачуя» (XVI, 28-29). Какие врачи?! Эврипила он врачевал сам, а главных вождей могли бы лечить знаменитые врачи греков Махаон и Подалирий, но Махаон сам ранен и отвезен Нестором в тыл, где «беспомощный лежит, во враче нуждаясь искусном» (XI, 834), так что остается один Подалирий, о других врачах в «Илиаде» никогда ничего не было слышно.
Да и вообще Патрокл вернулся к Ахиллу с разведывательной миссии к Нестору, но в «Патроклии» его разведку, его миссию к Нестору никто не вспоминает — ни Ахилл, ни сам Патрокл, ни певец. Она плохо вписана в «Илиаду».
Г. Герман резонно предположил, что в тексте «Илиады» здесь следы какой-то переделки. Но какой?
По его мнению, первоначально тут начиналась новая песнь, в которой действовал Махаон, он не был ранен, и не было поручения Ахилла узнать о нем — Патрокл по собственному побуждению отправился к Нестору с визитом. Примерно так же в XX веке судил П. Кауэр, и весь эпизод казался ему нужным для подключения песен XI-XV к «Патроклии» и ко всей «Илиаде» (он исходил из древности «Патроклии» в «Илиаде»). Но этой реконструкции противоречит то, что Патрокл все время ссылался на поручение Ахилла и его нетерпение, что ни единого намека нет на «самовольную отлучку» Патрокла из стана Ахилла, да и по характеру их взаимоотношений такая отлучка мало правдоподобна. А Махаон, который должен здоровым действовать в «Патроклии», вообще в ней отсутствует.
За 150 лет перебрано немало вариантов. Давно оставлены наивные взгляды тех унитариев, которые отмечали, что все в «Илиаде» — святая истина, все передает историческую реальность. Что раз так, был лекарь Махаон, и был он ранен, и Нестор вывез его из боя, и встретились они с Патроклом и т. д. Столь же наивно выглядят старания унитариев оправдать любые зигзаги текста сложным домысливанием психологических тонкостей поведения героев. «Конечно, Патрокл молчит о Махаоне, чтобы не напоминать о Несторе; он обходит упоминание Махаона, чтобы не выдать Ахиллу подсказку Нестора, как его втянуть в битву» — вот типичное высказывание этого рода (данная цитата — из давней статьи Шнейдевинна, но подобные можно встретить до сего дня). Я думаю, такие попытки не стоит и рассматривать.
Немногим респектабельнее смотрятся противоположные по средствам попытки реабилитировать единство «Илиады», ссылаясь на простоту и несовершенство народной поэзии (что, мол, взять с неграмотного певца?). Датчанин Ф. Нутцгорн писал: «Патрокл и Гомер обладают одним и тем же недостатком: они всегда как дети и за ближайшим забывают отдаленное». А как же с гениальностью? Не поздоровится от таких защитников! В «Илиаде» нет закона забывать отдаленное — часто мелкие детали из первых песен выныривают в последних.
