Посейдон — бог моря, он же покровитель коней и устроитель землетрясений. Но есть еще ряд морских богов — Нерей, Протей, Океан. Конями также ведает Деметра.
Афродита известна как богиня красоты и любви, олицетворение вечной юности, покровительница проституции, но она же богиня плодородия, браков и мореплавания, также богиня гор. В олицетворении вечной юности она спорит с Аполлоном, у красоты есть собственное божество — Каллисто, у любви — бог Эрот, с мореплаванием она вторгается в сферу Посейдона и Главка.
Гера — повелительница грома и молнии, туч и грозы, покровительница брака, супружеских уз, родильниц и беременных, богиня урожая. Но в управлении грозой она соперничает с Зевсом, у брака и родов есть свои богини, у плодородия свои. И т. д.
На земле кланы жрецов не только делили между собой сферы влияния (это продолжается до сих пор между родственными церквями), но иной раз и захватывали храмы друг у друга. Так, святилище в Дельфах сначала принадлежало Гее, затем Фемиде и Фебе, и только потом жрецы Аполлона основали там храм своего бога с пифийским оракулом. По этой причине в мифах боги часто воюют и дерутся друг с другом, вытесняют друг друга из каких-то функций и сфер воздействия.
4. Война богов. Таким образом, та война, которую ведут друг с другом боги в «Илиаде», ничего странного собой не представляет. В религиях, основанных на едино-божии, тоже идет постоянная война, только сведенная к борьбе двух строго иерархически организованных начал: бог и дьявол. Но и там можно усмотреть воинства на каждой стороне. Так, в христианстве на одной стороне — Бог, его несколько ипостасей (бог-отец, бог-сын и бог — дух святой, сиречь Иисус Христос), Богоматерь, архангелы, ангелы, святые. На другой стороне — Сатана (дьявол, Вельзевул), черти.
В многобожии та же война имела менее строгую иерархическую организованность и даже меньшую строгость распределения добра и зла. Например, у древних индоариев дэвы и асуры хотя и имели качественные характеристики (дэвы — божества, асуры — злые духи), но это не было строго выражено: были и среди дэвов существа не очень хорошие, и от асуров можно было получить некие блага. У древних германцев вели между собой войну асы и ваны, но и те и другие считались богами.
В греческой мифологии известны войны между разными поколениями богов (битва богов и титанов). Но в «Илиаде» боги распределились между двумя враждующими сторонами конфликта народов. На стороне ахейской выступают Гера с Афиной, Аполлон и Посейдон. На стороне троянской — Афродита, Арес, и к ним благосклонен сам Зевс.
Это несколько загадочно: ведь те и другие суть боги греческие.
Объяснение простое. Богов троянских Гомер попросту не знает — со времени их исчезновения прошло пятьсот лет. Он придает троянцам тех же греческих богов, как и греческие имена и греческий язык, тогда как язык троянцев был лувийским (это показал Уоткинс, интерпретируя найденную лувийскую надпись).
А из греческих богов Гомер формирует протроянский лагерь, выбирая те божества, храмы которых были выстроены греками в Илионе и окрестностях уже после их захвата греками, то есть в самое предгомеровское время, в VIII веке до н. э. Эго прежде всего Зевс — у Гомера он сам возвещает о своем почитании в Илионе. Затем это Аполлон — его храм процветал в Хрисе близ Илиона, а в самом Илионе в цитадели стоял еще один его храм — он упоминается в «Диомедии»: туда Аполлон унес Энея, спасая того из боя (V, 445-446).
Однако из этого расклада есть два исключения.
В Илионе наверняка был также храм Афины, которая оказалась на стороне ахейцев. К храму Афины певец направил шествие троянок (VI, 237-310) молить о защите града, «но Афина молитву отвергла» (VI, 311). Дело в том, что храмы Афины, конечно, были и в других местах греческого мира, как, впрочем, и храмы Зевса и Аполлона. Но из храмов Зевса и Аполлона преобладающими в выборе лагеря оказались илионские, а из храмов Афины — те, что в Греции. По-видимому, они были очень уж тесно связаны с образами ахейских героев Ахилла и Диомеда.
Зато храма Афродиты, по Гомеру, в Ил ионе нет, а она — сторонница троянцев. В ее подключении к этому лагерю нужно видеть результат ее роли в генеалогии илионских царей. Я имею в виду не столько миф о «суде Париса», сколько то, что сыном Афродиты был объявлен Эней. Этого было достаточно, чтобы Афродита оказалась в троянском лагере.
5. Две песни. XX песнь «Илиады» называется «Битва богов». На деле «Битва богов» располагается в двух песнях — XX и XXI.
Традиционный анализ нередко связывал XX песнь с XXI {ЗсИеЛпег 1939). Они родственны в сюжетном отношении: в обеих Ахилл, перестав воздерживаться от боев, сражается с врагами, в обеих развертывается Битва богов, в обеих всячески оттягивается грядущий поединок Ахилла с Гектором — это обычная в эпосе тенденция к ретардации (запаздыванию, затягиванию). Выдавая эту тенденцию певца, Зевс в собрании богов (начало XX песни) прямо говорит, что боится, как бы Ахилл, пылающий яростью, не взял с ходу Трою — судьбе вопреки. И Зевс посылает богов внести в бои равновесие. В соответствии с этой же тенденцией певца Аполлон в XX песни выдвигает Энея против Ахилла, позже воспрещает Гектору сразиться с Ахиллом («еще не дерзай» — XX, 376); а в XXI песни побуждает Агенора выскочить навстречу Ахиллу.
Зенодот их разделил, но ничто не препятствует рассмотрению этих двух песен вместе.
В основном речь в них идет о событиях, прославляющих Ахилла как воина, а его воздержание от боев в этом повествовании не фигурирует — как не было. Нет всех переговоров вокруг проблемы отречения от гнева, нет и самого гнева на Агамемнона. Если отбросить отдельные пассажи, относящиеся к словесному оформлению событий (это могут быть и вставки, поздняя обработка), т. е. если ограничиться сутью событий, то нет здесь и Патрок-ла, а значит, и мести за него.
6. Застывшие пары. Наиболее заметным компонентом, объединяющим обе книги, выступает «Теомахия», или «Битва богов», разорванная надвое и широко разнесенная: первая половина стоит в самом начале XX песни, вторая — близко к концу XXI {Огегир 1920; Оо$1еп 1985). Таким образом, можно было бы сказать, что «Битва богов» скрепляет встык эти песни, как скоба, если бы само деление поэмы на песни не было сделано много позже полного завершения текста поэмы. Весь тот материал, который заключен между этими раздвинутыми половинками, был разрезан пополам Зенодотом весьма произвольно {Шестаков 1898: 445).
Битва зачинается с повеления Зевса всем богам разойтись по враждующим ратям и поддерживать каждому богу тех, за кого он поборал до того (XX, 4-40). Зачин этот слабый, случайный, вряд ли изначальный. Собственно, повеление Зевса даже не возвещает непременно битву самих богов — Зевс лишь предложил им вдохновить на бой людские рати, вступиться за них. Таким образом, собрание богов с оглашенным на нем повелением Зевса, видимо, просто придумано (и не очень удачно) для введения в «Илиаду» «Битвы богов», в основе своей созданной независимо, для других целей.
Само собрание богов было необычным: богов, по поручению Зевса, извещала не его постоянная вестница Ирида (богиня радуги), а более значительная фигура — Фемида (в гомеровские времена богиня норм и божественного порядка, покровительница собраний). В собрании участвовали и неолимпийские божества — речные боги и нимфы; участники заполнили все галереи Зевсова дома. Это как бы параллель к необычному народному собранию ахейцев в XIX книге, на которое сошлись все — даже рулевые кораблей и раздатчики хлеба (Brandt 1890: 95). Такой сбор богов, во-первых, обеспечил присутствие Ксанфа, речного бога, который будет необходим для сражения с Ахиллом (Kammer 1870: 55-57), а во-вторых, подчеркнул особую торжественность собрания — ведь предстоит как-никак битва богов — всех богов!
