– Слова-слова… – нараспев произнесла Холли. Юлий взял ее за подбородок большим и указательным пальцем, так, что она могла смотреть только на него. Кожу как будто обожгло от его прикосновения.
Она чувствовала магнетизм его взгляда, Юлий имел над ней явную власть. Она испытывала боль во всем теле: так сильно она хотела его прикосновений, ласк.
– Вы прекрасны, но вы ведь знаете это, правда? – сказал Юлий с уверенностью, и желание Холли только усилилось. – Вы знаете, какую власть вы имеете над мужчинами, и используете ее, чтобы получить то, что вам нужно.
– Девушка должна уметь очаровывать, – сказала Холли хрипло.
Юлий запустил пальцы в ее волосы и позволил им свободно упасть на ее плечи и шею.
– Вот почему вы резвились у бассейна, – сказал он. – Вы хотели моего внимания. Нет лучше способа получить его, чем расхаживать почти раздетой под окнами моего офиса.
– Могли бы и не смотреть, – ответила девушка. – Закрыли бы шторы или превратились бы в слепца.
Юлий хмыкнул:
– Вам не удастся дергать меня за веревочки, как будто я тряпичная кукла. Я сделан из прочного материала.
– Вот почему вы пришли к бассейну и вытащили меня из воды? Чтобы показать мне, какой вы суровый и дисциплинированный? Не смешите меня, – поддразнила его Холли.
Его взгляд полыхнул гневом и негодованием. Еще какое-то время они смотрели друг другу в глаза.
Но потом Юлий вдруг отошел от Холли и пробормотал ругательство. Холли едва могла дышать.
«Первый раунд – ничья, – подумала она. – Следующий за мной. Или нет?»
Глава 5
Юлий вышел на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Где, черт побери, его хваленый самоконтроль? Он был зол на себя, что эта маленькая соблазнительница так управляла его гормонами. Почему он не придерживался плана? Он не должен ей ничего. Какое ему дело, если она попадет в тюрьму? Именно там она и должна находиться. Почему он позволил ей манипулировать его совестью?
Юлий был противен сам себе за то, что хотел ее настолько сильно, как никогда не хотел ни одну другую женщину. Он был раздражен, что она смогла так быстро возбудить его. Как он смог позволить, чтобы это произошло? Он не относился к тому типу людей, которые ставят секс выше чувств. Это не что иное, как ее игра.
Холли могла дразнить его и насмехаться над ним. Она могла ходить по его вилле полураздетой. Она могла крутить дерзкой попкой и бедрами. Она могла обиженно дуть на него губы весь день. Она могла плавать хоть голышом в его бассейне.
Но он не позволит ей выиграть.
Она, как хамелеон, меняла свое поведение, обманывая его. Что было правдой, а что ложью?
Холли – умная и дерзкая. Она флиртовала и дразнила его, пока кровь не начинала бешено бежать по венам. Юлий сгорал от желания. В его голове крутились разные мысли о том, что он хотел бы с ней сделать. Горячие образы. Не чувственный секс, а дикий, необузданный.
Холли Перес была самой опасной женщиной, какую он только встречал. Она угрожала всему тому, с чем он боролся. Она заставляла его чувствовать, что он больше не принадлежит себе.
У Юлия были принципы. Он был хорошим гражданином, который платил налоги в срок. Он никогда не пересекал черту, даже парковался по правилам!
Может, он и консервативен, но правила – это то, что он всегда уважал. Они вносили структуру в хаотичный мир. Он любил порядок, предсказуемость. Планирование было его сильной стороной. Он никогда не совершал спонтанных необдуманных поступков, на которые был способен его брат.
Юлий всегда сначала все просчитывал, а потом действовал.
И сейчас его разум кричал, что Холли Перес самая опасная девушка в мире.
Но тем не менее его влекло к ней не только физически. Он не мог выкинуть ее из головы. Не мог забыть ее прикосновений. То, как она двигается, как смеется, все это привлекало его. Да, она была наглая, даже слишком. Но он видел скромность и уязвимость, там, под маской, которую она носила. Да, она вносила в его жизнь определенный дискомфорт. Да, она была кокеткой. Но ведь у него есть ответственность перед ней, не так ли?
Это только на месяц. Большую часть времени он все равно посвятит работе и не будет ее видеть, если он так решит.
И чем меньше контакта с Холли, тем лучше. Юлий вернулся в свой кабинет, собираясь заняться работой, но внезапно зазвонил телефон. Он собирался было проигнорировать звонок, но увидел на дисплее имя брата.
– Джейк, – сказал он.
– Эй, братан, ты уже, наверное, знаешь новость?
Юлий выпрямился в кресле:
– Какую новость?
В голове Юлия промчались варианты: у отца снова сердечный приступ, родители разводятся, опять. Сестра наконец-то пошла с кем-то на свидание: впервые с тех пор, как ее возлюбленный умер от рака в шестнадцать лет.
– Скелет выпал из папиного шкафа, – проговорил Джейк.
– Еще один? – спросил Юлий, думая о потоке любовниц, с которыми его отец развлекался на протяжении многих лет. – Сколько ей лет?
– Двадцать три.
– Ох, она такого же возраста, как и Миранда.
– И это не самое плохое, – добавил Джейк.
– Ну же, добивай меня.
– Она не его любовница. Сердце Юлия остановилось.
– Он двоеженец? Скажи, что она не тайная жена. – Пожалуйста, Боже, избавь от такого стыда.
– Она его дочь.
– Его дочь?
– Да, – мрачно сказал Джейк, – он произвел на свет ребенка любви. Кэтрин Винвуд.
– О, а что Элизабет думает об этом? – спросил Юлий. – Как она восприняла?
– А ты как думаешь? У нее была истерика. Юлий застонал при мысли об истериках, хлопаньях дверьми, метаниях в родительском гостиничном номере в Нью-Йорке. Он не выдержит еще одного развода. Последний и так был ужасен. Пресса, гласность… вся их личная жизнь напоказ.
– Информация уже есть в газетах?
– Газеты, Интернет, социальные сети, – сказал Джейк. – Информация распространилась как вирус. Но и это еще не все.
Юлий внутренне сжался:
– Хуже?
– Намного, – сказал Джейк. – Кэт родилась через два месяца после Миранды.
Юлий быстро подсчитал.
– Значит, папа продолжал встречаться с этой женщиной, когда он помирился и жил с мамой?
– В точку. Юлий выругался.
– И что папа говорит в свое оправдание? Или он все отрицает?
– Невозможно отрицать тест на отцовство.
– Как у нее это получилось сделать? – спросил Юлий. – Кто она такая? Откуда взялась? Почему не было ничего о ней слышно раньше? Почему ее мать не сказала отцу о беременности, или он все знал?
