Элизабет отталкивала своих детей до тех пор, пока ей не нужно было что-нибудь от них.
Как сейчас, например. Элизабет никогда не приехала бы к сыну, если бы не желание, чтобы все крутилось вокруг нее. Она никогда не интересовалась его работой. Юлий подозревал, что она ничего не знала и о его карьере. Она никогда ничего не спрашивала. Он всегда обижался на отсутствие интереса к его делам. А сейчас он задумался: может, она не умела по-другому?
Элизабет вернулась в машину с надменным видом.
– Я не унижусь, оставаясь под одной крышей с этой маленькой дикаркой. Она не принесет тебе ничего, кроме неприятностей. Помяни мое слово.
Юлий закрыл дверцу машины и сделал шаг назад:
– Я позвоню через пару дней. Береги себя.
Его мать сжала губы и смотрела прямо перед собой.
– Отвезите меня обратно в аэропорт, – сказала она водителю. – Кажется, мне здесь не рады.
Холли спустилась по ступенькам и встала рядом с Юлием, глядя на отъезжающий автомобиль.
– Я, наверное, перегнула палку… немного.
Юлий обнял девушку за плечи и притянул к себе, целуя ее в макушку.
– Только слегка.
– Почему ты защищаешь меня?
Он повернул ее лицом к себе:
– А почему я не должен был защищать тебя? Она была груба и неуважительна.
Холли скривила губы:
– Никто раньше не делал этого для меня.
– Настало время, чтобы кто-то начал это делать.
Девушка отвела взгляд:
– Это хорошо, но я не хочу, чтобы вы ругались с матерью из-за меня. Я ведь здесь ненадолго.
Юлий ненавидел напоминание о сроках. Все ближе и ближе был конец всего, и он знал, что должен будет смириться. После того как Холли уйдет, его жизнь вернется в спокойное русло.
– А что, если ты задержишься?
В ее взгляде появилась настороженность.
– Зачем мне это?
«Действительно, зачем?» – подумал он с болью. Ясно, что только он испытывал какие-то эмоции в этих отношениях. Испытывал эмоции? Что это вообще значит? Он ведь не был влюблен в Холли? Нет, конечно. У него были чувства к ней, но это была привязанность, уважение, восхищение. Он наслаждался их отношениями.
Почему он упорно называет это отношениями? Это интрижка, так ведь? Почему Юлий был так уверен, что у нее к нему чувства? Это был только секс для нее. Она сама так говорила. Ирония в том, что он сам не раз говорил так женщинам, с которыми встречался.
Юлий пожал плечами:
– Просто подумал, что ты могла бы поехать со мной в пустыню.
Она нахмурилась:
– В пустыню?
– Я собираюсь поехать проверить программное обеспечение в пустыне Атакама. Это самая высокая пустыня на Земле, и мы проводим там опыты из-за отсутствия водяного пара. Я подумал, ты захочешь поехать со мной.
Девушка закусила нижнюю губу:
– Это хорошее предложение. Но я уже заказала билет и не хочу платить за то, что буду бронировать его заново.
– Не думай про деньги. Я все улажу.
– Дело не в деньгах, Юлий. Я все решила. Я уезжаю в конце недели. Я ждала этого много лет. Ты не можешь просить меня изменить планы ради пары недель секса.
– Дело не в сексе, черт подери, – сказал Юлий.
Она вскинула подбородок:
– Тогда в чем?
Он взял ее лицо в свои руки. Чувство было такое, будто ему не хватает воздуха.
– Дело в тебе. Я хочу быть с тобой. Не из-за секса, хотя он потрясающий, а потому, что я люблю тебя.
В ее глазах появился циничный блеск.
– Ты любишь меня. – Она произнесла это не с удивлением или радостью, а как будто издевалась над ним за использование такой банальной формулировки.
Юлий провел большими пальцами по ее щекам:
– Мне нравится то, что ты заставляешь меня чувствовать.
– Что я заставляю тебя чувствовать? – повторила она бесцветным голосом, будто ей было все равно, что он ответит.
– Я чувствую себя живым с тобой.
– Просто… живым?
Юлий решил пойти ва-банк. Он больше не мог отрицать того, что чувствовал.
– Я думаю, я влюбился в тебя. Да, не о чем думать. Я знаю это.
Ее глаза расширились.
– Ты шутишь.
– Я не шучу.
– Ты безумен.
– Безумен от любви? Да.
Холли открыла и закрыла рот от удивления.
– Но… почему?
– Почему? – спросил Юлий со смехом. – Потому что ты самая очаровательная, восхитительная, удивительная девушка.
Она снова нахмурилась:
– Но твоя мать ненавидит меня.
Он разгладил ее морщинки.
– Это потому, что она не знает тебя так, как я. Она полюбит тебя, когда вы познакомитесь ближе.
Девушка продолжала кусать нижнюю губу.
– Послушай, ты мне действительно очень нравишься. Но любовь? Я даже не знаю, что значит это слово.
Юлий постарался не разочароваться из-за отсутствия энтузиазма у Холли. Он понимал ее осторожность. Она привыкла, что люди используют ее. Чтобы говорить о своих чувствах, она должна быть уверена, что ее сердце не будет разбито. Он мог подождать. Он любил ее достаточно, чтобы быть терпеливым.
– Когда любишь, всегда желаешь лучшего своему партнеру. Я желаю тебе лучшего. Хочу, чтобы ты была счастлива. Чувствовала себя в безопасности и любимой.
Она опять нахмурилась:
– Я не смогу почувствовать себя здесь в безопасности. Не в Аргентине.
– Из-за отчима?
– Ты не знаешь, какая власть есть у него.
– Я смогу справиться с уродами наподобие твоего отчима. В конце концов, я выжил в английской школе-интернате!
В ее глазах промелькнул страх, с которым она всегда, с самого детства, жила. Юлий практически ощущал его.
Холли внезапно подняла руку запястьем вверх.
– Это сделал мой отчим, – сказала она. – Он сломал мне руку в четырех местах и велел соврать врачам, иначе он убьет мою маму, или меня, или нас обеих.
Юлий смотрел на белый шрам на запястье, ярость клокотала в нем.
– Этот человек преступник. Он должен сидеть в клетке, ключ от которой потерян.
Холли рассмеялась: но не от радости, это была почти истерика.
– У него высокопоставленные друзья. И он уже много раз выкручивался из самых жутких ситуаций. Я знаю, он ждет только повода навредить мне. Я удивлена, что он не разыскивает меня. Обычно он не оставляет меня в покое надолго.
