Как и во время их самой первой встречи в Лондоне, Найро поразил цвет ее волос. Их блеск особенно был заметен в тот серый дождливый вечер. Влажные локоны Роуз прилипли к лицу и шее. Она сидела на ступеньке, вытянув вперед длинные худые ноги, обтянутые черными джинсами. Ее голова склонилась к груди, как и сейчас. Но тогда это был признак уныния, а не сосредоточения на творчестве.
Рыжая едва держалась на ногах, когда он поднял ее с холодного бетона. Она рассказала ему, что убежала из дома, от жестокого отчима-тирана, и не успела ничего прихватить с собой, кроме пары вещей. Что она не ела уже два дня, потому что отчим заблокировал кредитную карту, которую когда-то сам дал ей. С помощью этого подарка негодяй рассчитывал заручиться благосклонностью девушки, когда пробирался ночью в ее спальню…
– Buenas noches. – Найро откашлялся, прочищая горло.
Роуз тут же вскочила на ноги и уставилась на него.
– Давно ты тут стоишь?
– Не очень. Но ты так увлеклась рисованием, что я не посмел тебя побеспокоить. Разве ты не должна спрятать это от меня? – Он указал на блокнот. На бумаге уже просматривались очертания восхитительного розового платья. – Ведь никто не должен видеть твое творение до дня свадьбы.
Его насмешливый тон смутил Роуз, и она поспешно захлопнула блокнот.
– Это наряд подружки невесты. У нас уже было несколько примерок. Сейчас мне надо заняться набросками для других заказов. Женщины, которые присутствовали на том показе… Я очень благодарна тебе за спасение моей репутации.
Найро хотелось бы, чтобы Роуз выразила свою благодарность как-то иначе. Более страстно, например. Но все же это лучше, чем застывшая маска на ее лице, которая появлялась каждый раз, когда они оставались наедине.
Придерживаться решения подождать ему становилось все труднее. Находиться рядом с ней и не иметь возможности прикоснуться – настоящая пытка. Найро не мог спать по ночам, представляя, как Роуз лежит на высокой кровати в своей спальне или нежится в ванне с ароматическими маслами. Он узнавал о ее появлении по особым тихим шагам и по едва уловимому запаху, который, казалось, поселился в каждом углу замка и преследовал его.
При виде ее грациозной походки, плавных движений бедер и груди у него перехватывало дыхание, а пах терзала ноющая боль. Найро считал, что избавился от навязчивых эротических снов с Роуз в главной роли, но с ее появлением в замке они возобновились. И он снова просыпался весь в поту, запутавшись в простынях.
Найро был готов проклинать себя за то, что привез Роуз в Испанию. Сейчас на ее фарфоровом личике не было ни следа косметики, густые черные ресницы обрамляли изумрудные глаза. И он мог думать только об одном: как сильно ему хочется поцеловать ее и заставить отвечать на его ласки. На длинных изящных пальцах Роуз виднелись пятна акварели, которые она использовала для эскизов… Однажды они покрылись черной пылью, когда за неделю до Рождества Рыжая пыталась разжечь в камине уголь, подобранный на улице.
– Наверное, стоило потерпеть и развести огонь в праздник, – оправдывалась она, протягивая замерзшие руки к слабым язычкам пламени. – Но я не могла ждать…
Именно в тот момент Найро твердо решил изменить свою жизнь, чтобы предложить Роуз лучшее будущее. Но сочельник он провел в полиции, а затем все полетело под откос. Его чуть не лишили чести и семьи. Даже сейчас ему было больно вспоминать, как это отразилось на его сестре.
– Я только что разговаривала со своей матерью, – сказала Роуз. – Я звоню ей каждый вечер, и Бонни – ее сиделка – просто подарок небес. Маме становится лучше с каждым днем.
Когда заболел отец Найро, трудно было переоценить ту помощь, которую оказали ему медсестры. Он не представлял, как без них смог бы совмещать заботу о тяжелобольном человеке и необходимость спасти от краха семейный бизнес. А Роуз взвалила все на свои плечи.
– Я рад за тебя.
– Рад? – Она уловила нотки сарказма в его голосе. – Ты очень помог моей матери. Я счастлива, что у нее все хорошо.
– Как тебе удалось простить ее?
– Она же моя мама.
– Но ты убежала от нее.
– Нет! – Роуз упрямо помотала головой. – Не от нее, а от ее мужа.
– Она сама выбрала его и не смогла защитить тебя, – настаивал Найро.
– Да, – неохотно согласилась молодая женщина. – Но она боялась его.
– А ты – нет?
– Я видела, что Фред Браун сделал с ней. Синяки по всему телу и лицу… сломанные ребра.
Роуз хотелось, чтобы Найро ее понял. Отчасти так и случилось. В прошлом Джой казалась ему таким же ничтожеством, как и его мстительная мачеха. Вот почему Найро огорошило известие о том, что теперь мать и дочь живут вместе и Роуз из кожи вон лезет, чтобы поддержать больную женщину. Но разве он сам не забыл все старые обиды, когда здоровье его отца пошатнулось?
«Я надеялся, что Кармен заменит тебе и Эсмеральде мать», – сокрушался хриплым голосом Рауль. В это можно было бы поверить, если бы его вторая жена до свадьбы не исполняла эротические танцы в казино, где отец любил спускать деньги.
– Во всяком случае, я рад, что помог. Как твоя мать чувствует себя?
– К ней возвращаются силы и спокойствие. В ней появилась какая-то легкость. Будто в нее вдохнули новую жизнь. Я не знаю, как тебя благодарить!
– Что ж, у меня есть идея на этот счет. Эсмеральда уехала, чтобы провести вечер с женихом и его родственниками, поэтому я зашел спросить… Не хочешь ли поужинать со мной?
– О, не стоит. – Роуз прижала ладонь к столику, чтобы скрыть дрожь в руках. – Меня вполне устроит тихий, спокойный вечер наедине с тарелкой супа.
– Нет, так дело не пойдет, – настаивал Найро. – Я понимаю, ты приехала сюда работать, но ведь и отдыхать хоть немного нужно. Дай мне шанс отблагодарить тебя.
– З-за что? – Роуз так удивила теплота в его голосе, что она начала заикаться.
Похоже, у нее нет выбора. Придется согласиться. Отказ он воспримет как проявление грубости и неуважения. К тому же, когда Найро так улыбается, она почти забывает, что перед ней человек, который в прошлом занимался торговлей наркотиками и жестоко обманул ее доверие. Куда же делся тот парень? Возможно, просто скрывается за фасадом респектабельного сеньора Морено.
К тому же это всего лишь ужин, а не свидание.
– Тебе нечего бояться, – с предельной точностью угадав ее мысли, добавил Найро.
– Я и не боюсь, – огрызнулась Роуз, но его улыбка стала только шире. – Хорошо, я согласна, – сдалась она и принялась складывать в папку эскизы. – Надеюсь, ты не против, если я не стану переодеваться к ужину. Я немного устала и…
Смех Найро не дал ей договорить.
– Я не такой, как чопорные Шлиберги. Я не считаю, что необходимо менять наряды перед каждой трапезой. Для нас с тобой это возможность отдохнуть от всех формальностей и условностей.
